Попаданец со шпагой
Шрифт:
Целился я в лицо – грудь дело ненадежное в такой ситуации. И шинельку для начала пробить нужно, и в грудную кость не угодить, да и по ребрам скользнуть может…
Но такого попадания не ожидал: думал, что если распорю этому Семену щеку, то от боли и неожиданности лжекучер подарит мне еще несколько секунд, а там он уже и без пистолетов…
Клинок вошел прямо в глазницу. Практически на ладонь. Не жилец.
А ведь бабахнуть из пистоля своего успел, сволочь. Пусть с задержкой, пусть «в божий свет», но пальнул…
И рухнул без звука, ну то есть только со
Интересно: в таких ситуациях, как пальба на улицах, люди будут сбегаться или прятаться? В мое «бывшее» время точно бы по «норам» разбежались. Вплоть до милиции-полиции.
Подождем и посмотрим, как «тут».
Оказалось, довольно шустро. Городовой, или как его здесь называют, нарисовался в течение десяти минут. Я представился и сдал «туловище» кучера вкупе со лжегвардейцем представителю власти. А в ожидании оного я просто сидел на крыльце ближайшего дома. Даже не стал осуществлять «экстренное потрошение» клиента. Вот просто нахлынула «пустота». Наплевать на все и даже больше. Но главное, что именно НАПЛЕВАТЬ. Устал. Надоело, не хочу больше.
Пусть я убил человека, который сам хотел сдать меня палачам, пусть он значительно более гнусное существо, чем те, кого я убивал на арене – те собирались отобрать мою жизнь за деньги, но ведь ставили на кон и свою, и ею расплатились. Этот же хотел навариться на моей смерти «из-за угла». На чем и погорел. И совершенно его нежалко. Одним варнаком на свете стало меньше. Можно считать, что я спас несколько жизней… И почему-то все равно муторно…
От подобного рефлексирования меня и спас местный полицейский, деловито принявшись разбираться в произошедшем.
Сурово рыкнув на собирающуюся толпу любопытных, служитель закона спокойно выслушал мои объяснения, уяснил ситуацию и предложил проехать к начальству. Ну да кто бы сомневался…
Тело кучера решили положить в карету (решение не только мудрое, но и единственно разумное). Мой «упакованный» спутник испуганно вжался в самый угол, когда к ногам положили труп соучастника. Очень хорошо. Замечательная компания для недолгого пути весьма способствует размышлениям о «тернистом пути греха». Как и зуботычина, лениво и буднично отвешенная полицейским чином вляпавшемуся гаврику – грамотно, пусть ощутит себя «мясом», с которым церемониться не будут, пофантазирует о ближайших перспективах…
– Я сяду за кучера, – предложил городовой, – а вы, ваше благородие, не откажите проехаться с этим татем в карете: все же кой-какой пригляд за ним нужен.
– Разумеется. Далеко ехать?
– Да рядышком туточки, даже заскучать не успеете. И… Это… Спасибо вам за Сеньку.
– За кого?
– Да вы же Сеньку Махова закололи – душегубец известный. Каторга по нему давно горючими слезами плакала, но никак поймать не могли.
Поехали. В разговоры с киднеппером-неудачником я решил по дороге не выступать и не выяснять, «как он дошел до жизни такой» – пусть помается.
Ну и ему блатная гордость не позволяла первому начать беседу. Но было очень заметно, как напрягся болезный в предвкушении общения со стражами правопорядка. Так и промолчали
Остановились у достаточно обычного дома, но было заметно, что это некая государственная контора, хотя, может, я просто знал, что едем мы не в оперу и не на банкет, да и стоящий у подъезда еще один (вроде их в эти времена будочниками называли) создавал соответствующую атмосферу.
Меня провели в кабинет на первом этаже, где за обширным столом восседал круглолицый лысоватый чиновник. Полицейский, вместе с которым мы прибыли с Васильевского, склонился над ухом начальства и что-то возбужденно зашептал. Лицо чиновника было непроницаемым, только один раз он удивленно поднял брови.
Выслушав подчиненного, местный, как я понял, «участковый», кивком головы отпустил его и с интересом посмотрел на вашего покорного слугу.
– Разрешите представиться: коллежский асессор Штауфенберг Илья Адольфович. С кем имею честь?
Я представился.
– Очень приятно, господин адъюнкт. С учеными пока встречаться не приходилось. Прошу вас рассказать о произошедшей с вами неприятности.
Мило! Всего лишь «неприятность». Ну да ладно, не буду кривляться в стиле уездного трагика: рассказать так рассказать.
Когда я закончил, Штауфенберг выглядел очень даже заинтригованным.
– Просто роман можно писать о вашем приключении, господин Демидов. Знаете, если бы не труп Сеньки Махова, то я бы десять раз подумал, прежде чем отнестись к вашему рассказу всерьез. Никогда не сталкивался с похищением людей, разве что слышал о некоторых случаях, но тогда речь шла о женщинах – можно понять. Но ваша история… А у вас есть какие-то правдоподобные объяснения по этому поводу?
– Если честно, то сначала я подумал об иностранных посольствах. Дело в том, что я сделал несколько изобретений, имеющих серьезное значение для армии. При их демонстрации его высокопревосходительству генералу Барклаю де Толли…
– Вы знакомы с господином военным министром? – Лицо чиновника выразило нешуточное удивление.
– Имел честь беседовать с ним и демонстрировать, как я уже упомянул, свои новшества.
Лицо коллежского асессора стремительно поскучнело. Оно и понятно: с одной стороны, мое дело не замнешь, а с другой – допекать расспросами, а то и допросами достаточно высокопоставленных военных, да еще и вероятно приближенных самого министра… Да уж, перспектива в голове моего собеседника рисовалась достаточно тусклая.
– Так кто, кроме его высокопревосходительства, присутствовал на испытаниях? – Чиновник со вздохом обмакнул перо в чернильницу.
– Думаю, что это неважно. Когда я скрутил своего спутника по этому вояжу, тот рассказал, что их нанял некий дворянин с малоподвижной правой рукой. А относительно недавно у меня произошел… некоторый конфликт с одним господином, и у того случилась некоторая неприятность именно с правой рукой. То ли с лошади неудачно упал, то ли еще что-то… Понимаете? – Признаваться в дуэли судейскому было, разумеется, нельзя, но будем надеяться, что он, во-первых, просечет ситуацию, а во-вторых, человек порядочный.