Попаданец со шпагой
Шрифт:
За спиной зажурчала французская речь, явно обращенная ко мне. Обернулся. Можно было не сомневаться, что это тот единственный человек в приличной одежде из всех присутствовавших в данном заведении. Среднего роста курчавый шатен с глазами слегка навыкате.
– Простите, но по-французски не говорю, – пришлось обернуться и ответить.
Вот-таки гад: промурлыкал что-то про «шпрехен зи дойч».
– Сударь, – сам почувствовал, что лицо начало краснеть, – я к вам на территории Российской империи обратился
Акцент у фигуранта был ужасающий, но худо-бедно по-русски он изъяснялся:
– Прошу простить, но я не мог себе представить, что российский офицер не говорит на двух основных языках просвещенной Европы, – типа высказал презрение. Слегка снисходительная ухмылка проиллюстрировала все то, что данный дворянчик недосказал, хотя ему явно очень этого хотелось.
– Я могу поговорить с вами по-английски или по-испански. Хотите? – Это я как раз сказал на соответствующих языках. «Пациент» слегка смутился.
– Разрешите представиться: титулярный советник фон Дуттен. Из Венденского полицейского управления. С кем имею честь?
– Поручик Демидов. Следую к месту службы в Ригу. – Ну что же, если эта крыса из полиции, то придется «поуважать» представителя власти.
– Присядем, – указал за один из нескольких свободных столов немец.
Присели. Ну и что дальше?
– Господин поручик, – вяло и равнодушно начал полицейский, – я здесь расследую убийство. Весьма уважаемой персоны. Весьма странное и загадочное убийство.
– Ну, а я тут при чем? Подозревать всякого проезжающего мимо офицера…
– Да в том-то и дело, что не всякого… – Лицо фон Дуттена было совершенно равнодушным, но чувствовалось внутреннее напряжение. Видали мы таких – сами как бы спортсмены и рыболовы.
– Вас так насторожило мое незнание немецкого и французского языков? Это может иметь отношение к преступлению?
– Отношение к преступлению может иметь все. И офицер, говорящий только по-русски…
– По-моему, я продемонстрировал, что могу общаться не только по-русски…
– Действительно. Но как раз это и удивляет. И настораживает. В том-то и дело, что каждый факт в отдельности объясним, но такое их сочетание…
– Какие, простите, сочетания?
– Да, к примеру, орден Владимира на груди поручика. Можете объяснить, почему такая награда красуется на груди обер-офицера? Причем не самого высокого класса. Можете?
– Могу. Я имею чин адъюнкта в Академии наук. И орден мне пожалован самим государем за научные открытия.
– Да что вы говорите! – Колбасник даже не старался маскировать свой издевательский тон. – Вы ученый? Сам император приколол вам орден на грудь? И вы хотите, чтобы я всему этому поверил?
– Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Ваше общество мне неприятно. Вы посмели обвинить меня во лжи, но я не
– Сударь, как раз дуэли со мной вы не дождетесь. Мое оружие – перо и бумага. И вон те двое солдат, которые меня сопровождают.
В направлении, куда кивнул местный пинкертон, действительно жевали свою кашу пара солдат. Сомневаться, что они состоят при данном полицейском чине, не стоило.
– Так чего же вы от меня хотите?
– Всего лишь навсего документа, подтверждающего вашу личность.
Всего-то проблем! Я расстегнул мундир и вытащил свою «подорожную»:
– Извольте. Подписи его высокопревосходительства военного министра вам достаточно?
– Позвольте, – протянул руку к бумаге фон Дуттен.
– Не позволю, – пошел на принцип я. И не только на принцип: давать в руки всяким-разным важные документы не стоит никогда. Этому меня еще в «прошлой жизни» чиновники научили. – Вы видите подпись министра и печать?
– Я вижу некую подпись и некую печать, – флегматично промолвил мой собеседник. – Я не видел подписи министра, не знаю, как выглядит она. Так что ваш документ не очень убедителен для меня лично.
– А какой был бы убедителен? С моим портретом? И чтобы подпись Барклая-де-Толли поверх его?
– Экий вы шутник! – позволил своим губам изобразить подобие улыбки местный детектив. – Знаете, в сложившихся обстоятельствах я бы даже вашему портрету на документе не поверил. Вы в Ригу следуете?
– Я ведь уже сказал, что да.
– В таком случае я попрошу вас проехать со мной вместе в Венден, где я смогу переложить возникшие с вами проблемы на тех, кто сможет принять окончательное решение по данному вопросу. Не возражаете?
– Совершенно. До Вендена верст тридцать, а компания, хоть и не совсем приятная, в дороге пригодится.
– Очень рад, что вы приняли разумное решение, – встал из-за стола Дуттен, – позвольте вашу шпагу.
– Простите? – На пушку что ли берет? – У вас есть приказ о моем аресте? Или меня застали на месте преступления? С какой стати я должен отдать шпагу первому, кто ее потребует?
– Да просто я хотел посмотреть на вашу реакцию, господин поручик, – улыбнулся чиновник. – Возможны были некоторые варианты вашего поведения, которые позволили бы мне сделать окончательные выводы. До утра прошу из этого заведения не выходить.
Во нахал!
– Сударь, – холодно бросил я, – вы не смеете мне указывать и ограничивать мою свободу. Постарайтесь понять, что, согласившись следовать в Венден вместе с вами, я оказываю любезность, а не подчиняюсь вашему произволу. И пока после разъяснения ситуации согласен удовлетвориться лишь извинениями. Если же вы продолжите доставлять мне неудобства, то гарантирую еще и неприятности по службе.