Попаданец в мире Морровинды
Шрифт:
— Возможно, я могла бы заплатить за него такую цену. Но только при условии, что найдётся покупатель, который сразу же закажет мне украшение из этого камня… господин.
— Тем не менее, я бы мог рассчитывать, что я получу сто тридцать. И прямо сейчас. А за богатым заказчиком дело не станет, — это же Балмора, богатый город, достопочтенная госпожа.
— Я не могу вкладывать деньги в расчёте на неясную перспективу, господин. Но, тем не менее, возможно, я бы могла заплатить сто пятнадцать.
— Если Вы скажете «сто двадцать», мы придём к соглашению, достопочтенная госпожа.
— Я не думаю, что это приемлемо, господин.
— Жаль. — Я изобразил огорчение и сделал вид, что хочу забрать камень. — Возможно, мне придётся съездить в Альд'Рун. У меня всё равно там дела.
— Я не думаю, что вам смогут заплатить такую цену и в Альд'Руне, господин. — Налкария быстро прикрыла изумруд кончиками пальцев. — Хорошо, я заплачу вам сто двадцать септимов. Но только если сто из них вы возьмёте векселем Дома Хлаало.
— Меня устраивает такой
Вексель, о котором говорила Налкария, был выписан, кем бы вы думали? Ни за что не догадаетесь. Ныне покойным Раленом Хлаало. И вексель этот был, кстати, отнюдь не на предъявителя. Но алтмерша просто подписала снизу, под подписью господина Хлаало: «Уступаю права по этому векселю господину Ридалу Вварави». И вексель теперь стал на моё имя. После ювелира я зашёл в расположившуюся по соседству лавку портного и получил заказанные неделю назад брюки и рубашки, отдав двадцать только что полученных золотых и ещё десять своих, потом дошёл до здания Совета Хлаалу, обналичил вексель, и половину полученного золота тут же отнёс в Гильдию магов, отдать долг за выученное заклинание. Там же прикупил две бутылочки залечивающего раны зелья. Ни разу не приходилось пользоваться, но пусть будут, говорят, штука полезная. М-да, что-то деньги у меня не задерживаются.
Вчера вечером мы с Ритлин зашли в Гильдию бойцов. Хасфат Антаболис, мужик, которому нужно было вдвоём с моей новой знакомой добыть двемерскую штуковину, подарил нам большой ключ. И напутствовал словами, что мол, фиг его знает, что за ключ, но наверняка он подходит к двери, сделанной гномами (гномами в Империи называют двемеров), а где гномы, там всегда драгоценные камни и прочие вкусняшки. Ну, я, положим, знаю, что это за дверь. А Ритлин-то с какого перепугу на эти россказни купилась? Вроде большая, а в сказки верит. Я, кстати, неосторожно заметил, что мне было бы интересно услышать что-нибудь про гномов. За что получил двухчасовую (!) лекцию о гномах, их поселениях, оставшихся от них механизмах и артефактах и загадке их исчезновения. И ещё в придачу мне подарили здоровенную книгу по истории Империи. Хотя я не просил. Зато было что почитать на ночь. Кстати, знаете, где я ночевал? У Ритлин. Нет, не подумайте чего дурного, у неё была в гостиной специальная софа для гостей. Плотно позавтракав с утра и переделав все дела, к обеду я был уже готов отправиться в поход до Аркнтанда.
— Ты представляешь, она предложила мне истребить крыс. Крыс! У какой-то клуши они, видите ли, подушки грызут!
— Ничего себе!
— Я порубила тех крыс, что подвернулись мне под руку, а потом посоветовала этой клуше купить крысиного яда и не морочить больше голову Гильдии бойцов! А этой рыжей мерзавке Айдис плюнула в лицо и сказала, что вызову её на поединок, если она ещё раз предложит мне заниматься чем-нибудь в этом духе!
— И правильно сделала!
— Нет, я слышала, конечно, что в Балморе у Гильдии проблемы, но не знала, что всё так запущено.
Возмущению Ритлин, которая попробовала было вступить в местное отделение Гильдии бойцов, не было предела. Эту, а также другие поучительные истории она рассказывала мне по дороге до Аркнтанда. Выйдя из южных ворот Балморы, мы прошли по дороге на Кальдеру, и, после того, как оставили вдали по правую руку форт Лунной бабочки, свернули на восток. Пообедав на скорую руку, продолжили путь по старой дороге. Когда-то она была вымощена массивными гранитными плитами, из которых две трети ныне рассыпались в щебёнку, остальные были почти занесены пылью пополам с вулканическим пеплом. Дорога постоянно шла в гору и давалась нам нелегко. Ритлин даже замолчала на пару часов. Нет, не то, чтобы она надоедала мне своими разговорами, просто во всём надо знать меру. Солнце уже почти клонилось к закату, когда мы достигли старинного моста, дающего возможность пересечь фояду Маммея с запада на восток. Или наоборот. Мост был очень высоким, дно фояды терялось в предзакатной тьме глубоко внизу. Судя по некоторым характерным чертам, данное инженерное сооружение возвели двемеры, равно как и контролирующее эту переправу с востока поселение Аркнтанд. Строили двемеры прочно, и мост с честью выдержал века эксплуатации в сложных климатических условиях без единого капитального ремонта. Ритлин сказала, что в руинах Аркнтанда она встретила банду каких-то тёмных личностей. Чем занимались при жизни тёмные личности, девушка спросить не успела, — они все слишком быстро умерли, — но скорее всего, это были разбойники. Как раз на этом мосту у тёмных личностей был наблюдатель, неслабый боевой маг, между прочим. Именно в его карманах она нашла давешний изумруд. Ещё она нашла там замечательный рубин, огранённый в форме сердечка. Ритлин призналась мне, что мечтает накопить денег на оплату работы ювелира и включить этот рубин в оправу в виде золотого ожерелья, — оно бы смотрелось очень мило на её тонкой шее. Ну что ж, вполне достойная мечта для молодой девушки.
В любимых мною в том мире книгах Толкиена дварвы (это слово обычно переводят на русский язык, как гномы, что не совсем верно), — это суровые коренастые бородатые карлики-рудокопы, мастера по работе с камнем, металлом и драгоценными камнями. Толкиен противопоставлял их высоким худощавым красавцам и весельчакам эльфам. В истории этого мира есть только одни суровые коренастые бородатые карлики-рудокопы, мастера по работе с камнем, металлом и драгоценными камнями. В империи их называют гномами, в Морроувинде —
Последний визит Ритлин в Аркнтанд состоялся больше двух недель назад, но с тех пор ничего внутри не изменилось. Только трупы убитых предположительно разбойников начали ощутимо пованивать. Я оценил глубину нанесённых мечом рубленых ран (в некоторых случаях клинок рассекал даже кости) и решил про себя, что не стоит иметь в противниках эту милую девчушку. Да, сейчас из этого шлема её вечно лукавое весёлое личико смотрело на меня достаточно дружелюбно. Вот только интересно, если Кай Косадес прикажет меня убить, она сделает это с такой же улыбкой? Пройдя полуразрушенными коридорами, мы, наконец, упёрлись в запертую металлическую дверь. Круглую, состоящую из двух половинок, как и все двери в двемерских поселениях. Только эта дверь была очень большой, толстой и солидной. А ещё она носила явственные следы попыток взлома. Некоторые из этих следов уже покрылись пылью веков (гномий металл не ржавеет), другие были сделаны совсем недавно. Дверь, судя по этим отметинам, в разные исторические периоды били кувалдой, рубили зубилом и сверлили свёрлами. Безуспешно. Особенно досталось замочной скважине. Так досталось, что, чтобы вставить в неё имеющийся у нас ключ, мы затратили много пота, много мата, несколько отбитых пальцев и много ударов по ключу найденным неподалёку молотком. Зато потом мы с душераздирающим скрежетом провернули ключ на два оборота, внутри что-то щёлкнуло… И ничего не случилось. Чтобы отворить хотя бы одну створку уже незапертой двери на приемлемое расстояние, нам понадобилось ещё полчаса. После короткой дискуссии решили перекусить и передохнуть, а потом уже лезть дальше.
В отличие от «обжитой» части Акртнтанда, за только что открытой дверью сохранилось освещение, пускай и скудное. Большие стеклянные цилиндры, внутри которых светились причудливо изогнутые трубки, очень смахивающие на неоновые лампы, только дающие тускло-жёлтый свет. За дверью открывался коридор, ведущий куда-то вглубь скалы. Девушка вытащила из ножен меч, нацепила на руку щит, и двинулась вперёд. Мы прошли уже половину прохода, как я услышал знакомый бессвязный шёпот и шипение. Где-то впереди обретался призрак. Мгновением позже я увидел его. Привидения, встреченные мною накануне в гробнице Адрано, казались жалкими страдальцами, облечёнными в отрепья. Этот же призрак являл собою горделивого сурового бородатого воина, закованного в стальные пластинчатые латы (призрачные, разумеется), шествовавшего на своих собственных ногах по полу. Воинственно размахивая мечом, он направлялся в нашу сторону. Впечатление несколько портил тот факт, что ростом призрачный воитель был мне по грудь. Ритлин издала громкий клич и прыгнула на противника, с размаху разрубив его своим клинком. Выглядело это эффектно, но результата не принесло ни малейшего. Призрак даже не заметил, как сквозь его грудь пронеслась заточенная стальная полоса. Зато мгновением позже он сам вонзил свой меч в грудь девушки, и вот тут результат не заставил себя ждать. Раздался характерный треск статического электричества, как будто кто-то большой стягивал с себя шерстяной свитер, и моя спутница упала на колени, громко крича от боли. Призрак с нескрываемо садистским выражением на лице проворачивал своё оружие, наблюдая, как Ритлин корчится в судорогах у его ног. Не помню, когда я успел бросить на пол зажжённый факел и призвать кинжал, но в следующую секунду я уже обнаружил самого себя, с яростным криком полосующим призрака даедрическим клинком крест-накрест. Теперь настала очередь призрака корчиться от боли. Он пытался отступить назад, но я с остервенением преследовал его, раз за разом разрывая своим кинжалом призрачную плоть. Наконец, испустив злобное шипение, мой противник распался на отдельные клочья, постепенно истаявшие в воздухе. Услышав впереди ещё одно шебуршание, прежде неразличимое за издаваемым шумом, я поднял глаза. По коридору приближалось ещё два призрака.
— Ритлин, очнись! Ритлин! — Я несколько раз ударил её по щекам. Девушка издала еле слышный стон. — Ритлин!
— А-ааа… Что? Ридал… — Ритлин внезапно зашлась с сухом судорожном кашле. — Он… Этот…
— Он ушёл. Я его отогнал.
— Я… Да что же это? Помоги! — Я взял её за руки и помог сесть. — Я ударила его мечом! А он…
— Ритлин, на призраков обычное оружие не действует. — Мягко сказал я. — Нужно посеребрённое или из даэдрического металла. Или зачарованное.
— Я… Я забыла! — Казалось, она сейчас расплачется.