«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го
Шрифт:
Молотов, немного помедлив, покосился на Лаврентия Павловича и твердо ответил:
— Я поддерживаю мнение товарища Берия и аналитической группы. Привлечение иностранных специалистов благотворно скажется на отношениях между нашими странами. Только я предлагаю не ограничиваться привлечением иностранных специалистов только к этому делу, а привлечь и к расследованию других преступлений немцев.
Глава 44
М-да. Крутится в голове эта песенка бесконечно.
— Че грустишь, на выпивку не хватает?
— Нет, — отвечает, — полный карман денег.
— Водки в магазине нет?
— Полно, как и вина с коньяком.
— Компанию найти не можешь?
— Нет, — говорит, — только свистни — толпа набежит.
— А что же тогда? — охреневает мужичок.
— Неохота, блин!
Вот и мне. Ни черта неохота. И паршиво от этого, слов нет! О, телефон затрещал…
— Старший лейтенант Стасов? — Голос показался знакомым, кто именно — я не понял, но явно коллега из органов.
— Да. А кто спрашивает?
— Майор Владзимирский. Узнали, Андрей Алексеевич?
— Так точно, товарищ майор! Узнал.
— Через десять минут за вами заедет машина, собирайтесь. — И гудки.
Да, и куда все безразличие пропало? Как ошпаренный ломанулся в ванную — увидит небритым, пистон точно вставит! Уж чьего звонка я точно не ожидал, так это Владзимерского! На фига я понадобился начальнику следственной части по особо важным делам НКВД СССР? Встречался-то с ним только три раза, два из них на прошлой неделе. Но мужик серьезный, даже слишком. Честно говоря, я его побаиваться стал. Особенно когда узнал, что все по-настоящему серьезные дела идут через него. Да и взгляд у Льва Емельяновича… Я аж передернулся, вспомнив. Вроде нормальный молодой мужик. Плотный такой. Но в глаза ему глянул, и…овастенько стало. Он на меня, как на бабочку, которую в морилку запихивают, смотрел. Чисто профессиональный взгляд, не палача, но кого-то очень близкого к этому. Ну его подальше! Лучше приведу себя в порядок.
Поэтому к моменту, когда раздался звонок в дверь, я был уже полностью готов.
— Старший лейтенант Стасов? — За дверью стоял молодой парень в форме сержанта ГБ. Чуть поодаль, ближе к лестнице, стояли мои «ангелы-хранители».
— Да, это я.
— Сержант Самойлов. Мне поручено сопровождать вас к товарищу Владзимерскому. Вы готовы?
— Да, пойдемте, сержант.
Через пару минут наша «эмка» уже выезжала со двора.
— Разрешите, товарищ майор? Старший лейтенант…
— Не нужно, Андрей Алексеевич, — Владзимерский прервал меня. — Проходите, присаживайтесь. Чай будете?
— Не откажусь, товарищ майор.<
> — Давайте по имени-отчеству. Хорошо? — Он поднял телефонную трубку: — Дима, сделай нам чаю.
Через пару минут зашел уже знакомый мне сержант с подносом, на котором стояли два стакана чая в подстаканниках, сахарница и блюдце с печеньем. Вот странно: у кого из руководителей ни окажись, у
— Осмотрелись, Андрей Алексеевич? — Я наткнулся взглядом на улыбающееся лицо Владзимерского. — Да вы не смущайтесь, не смущайтесь. Это ведь абсолютно нормально, когда человек осматривается, попав в незнакомую обстановку. И как вам мой кабинет?
— Строго, Лев Емельянович. Ничего лишнего.
— А что, служебный кабинет может по-другому выглядеть? — явно удивился майор.
Я мысленно хмыкнул, вспомнив кабинеты чиновников из прошлой жизни. Те точно не знали, что такое скромность в оформлении своих апартаментов.
— Ну да ладно. Андрей Алексеевич, пригласил я вас вот по какому делу… Да вы пейте чай, пейте. Вы включены в состав комиссии по расследованию военного преступления, совершенного немецко-фашистскими войсками под Смоленском, в районе Катыни. Совместно с нашей следственной группой, возглавляемой мною, будут работать приглашенные иностранные специалисты. Четыре представителя следственных органов САСШ, два представителя международного Красного Креста из Швейцарии, два представителя Англии и три представителя польского правительства в изгнании, — упомянув поляков, он презрительно усмехнулся. — Как видите, компания собирается любопытная. Вы будете одним из сотрудников, осуществляющих, скажем так, ненавязчивый контроль приглашенных специалистов. За вами закрепляется один из американцев. Каждый день вы будете составлять отчет о его действиях. Особенно нас интересует субъективная оценка, ваши ощущения и впечатления от его действий. Конечно же, если вы заметите какой-то момент в ходе расследования, показавшийся вам необычным или заслуживающим внимания, — сразу сообщайте об этом мне. Вы еще получите дополнительные инструкции от своего непосредственного руководителя, но основные положения я вам перечислил. А пригласил я вас вот еще по какому вопросу.
Он поднялся, достал из сейфа папку и сел напротив меня за приставную часть стола.
— Я внимательно изучил информацию, полученную от вас и от Максимова. При этом возникла пара вопросов. Нет. Я не думаю, что вы сможете на них ответить, но в вашей работе в составе комиссии, возможно, это сможет помочь. Возможно, что непосредственно на месте работы что-то сможет вас натолкнуть на дополнительную информацию. И Максимов, и вы упоминали одни и те же документы по Катынскому делу. Скажите, вас не насторожило, что в вашем варианте документа в назначенный состав тройки включены товарищи, наиболее близкие к товарищу Берия? Второй момент. Как действующий сотрудник госбезопасности, вы знаете, что тройки отменены с 17 ноября 1938 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) №П65/116. Как вы считаете, товарищ Сталин пошел бы на прямое нарушение закона?
Посмотрев на мое ошарашенное лицо, он понимающе усмехнулся:
— Что ж, вижу, что вы все понимаете. Ладно, Андрей Алексеевич, идите. Как только начнется работа комиссии, мы с вами встретимся.
Малость обалдевший, я шел к Мартынову и прокручивал в голове разговор с Владзимерским. Во что я влез? Вернее, во что меня суют? И до этого я был опутан подписками и запретами, а теперь?
Мартынов был у себя. Выслушав меня, он вздохнул и поднял трубку телефона:
— Всеволод Николаевич? Это Мартынов беспокоит. Разрешите к вам зайти? Да-да, со Стасовым. — Алесандр Николаевич усмехнулся: — Сидит передо мной с дикими глазами. Вы были правы, Лев Емельянович любого до истерики доведет самим фактом беседы. Хорошо, через пять минут будем у вас.