Попаданец в Скайриме
Шрифт:
Почему-то вспомнился анекдот про рыбаков, которые на утро после хорошей пьянки обнаружили отсутствие наживки и нетронутую закуску… Ладно, ладно… чего уж сейчас переживать… Вдохнул-выдохнул, вдохнул-выдохнул… Натуральный продукт, экологически чистый… Что ж желудок то всё не никак не успокоится…
Если в Год безумия я показал себя как тихого юродивого, не лишенного обаяния и даже творческих порывов, то тут прямо образцовый маньяк-каннибал… Весь «Черный дельфин» аплодирует стоя… И ладно бы, сексуальный маньяк, так нет же… Хотя, по отношению к фалмерам вот это было бы совсем уж… лишнее. Опять же, жена
Сульга! Последнее, что я помню, так это то, как она вывалилась из внезапно открывшегося портала! И ведь я пару секунд всерьез рассматривал её как возможность внести разнообразие своё меню! Но не успел. Уф… Похоже она меня и вырубила, так же, как и Дженассу в свое время.
Её фирменный паралич сковывает тело ниже шеи, так что попробую «поиграть лицом». Слушается. Даже глаза могу открыть и закрыть, вот только не видно ничего. Так темно что ли?
— Смотрю очнулся. — прозвучал из темноты голос Сульги. — Знала бы, что ты так любишь фалмеров, приготовила бы тебе на ужин парочку.
— Дорогая! Это не то, что ты думаешь!
— И что я думаю?
— Обычно, своё свободное время провожу совсем иначе! У меня к фалмерам давний должок, начал было возвращать и как-то увлекся. Сам не понимаю, что на меня нашло…
— Ах вон оно как… Теперь понятнее… — задумчиво произнесла Сульга. — Ненавидишь их?
— Да… Они…
— Не говори. — остановила она меня. — Не думала, что у тебя ещё осталась такая слабость.
— Слабость?
— Да, да, именно слабость. Корни ненависти в страхе. В безумном страхе, что лишает рассудка и оставляет лишь одну мысль — наброситься и уничтожить первым. В таком состоянии человек отбрасывает то, что его обычно сдерживает, любые нравственные нормы, и готов буквально на всё, лишь бы только бы убить врага… — произнесла она, и после небольшой паузы задумчиво добавила, — Полагаю, что именно и запустило болезнь…
— Болезнь? — удивился я.
— Ну ты же должен понимать, что одна только ненависть не объясняет твоих изменившихся кулинарных пристрастий…
— Не напоминай… — попросил я, с перекосившимся от отвращения лицом. — Мне итак теперь всё это не забыть.
— Тут даже не надо быть особым специалистом, чтобы по одному только этому признаку не узнать Сангвинаре Вампирис… Скажи, ты дня два-три назад не сталкивался с вампирами?
— Было дело. Покинувшие Коллегию маги держали их в клетках и ставили на них опыты.
— Ну вот! Там ты и заразился. Около трех суток болезнь протекает в скрытой форме, после чего переходит в явную, что ты и ощутил в полной мере… С целительской точки зрения тут всё более-менее понятно, хотя… — протянула Сульга и задумчиво промолчала, — Есть тут пара странных моментов.
— Каких?
— Очень уж удачно тут сложились обстоятельства. Если бы болезнь обострилась в Коллегии…
— Страшно представить…
— Не, наоборот. Ты же не испытываешь сильных негативных эмоций к членам Коллегии? Ну кроме Анкано, конечно же… Тот еще negodyai!
— Откуда ты…
— А, это из того kino, что ты показывал. Как я понимаю, это какое-то ругательство?
— Ага, хотя слишком мягкое для него…
— Но все равно, в таких относительно спокойных условиях ты бы просто стал более раздражительным, склонным к проявлению гнева. Чуть позже проявилась
— Вылечила?
— Да, болезнь не успела зайти слишком далеко и вампиром ты не стал, хотя были все шансы. И какие! Ты вдали от людей, что могли бы тебе помочь, под землей, защищенный от солнца, здесь, в двемерских туннелях, для тебя вполне достаточно пищи… тем более, что ты, как оказалось, настолько неравнодушен к фалмерам… Так что, еще несколько дней, меньше недели если быть точной, и изменения стали бы необратимы. По крайней мере я не знаю способа превратить вампира обратно в человека.
— Разглядывая вампиров в клетках я как раз пришел к выводу, что вампиризм теоретически обратим. Вот только не думаю, что став вампиром я бы размышлял о таких вещах.
— Именно, мышление то меняется. Это как любители Лунного сахара, или того хуже, скуммы. Им если вдруг и приходит в голову мысль, что они губят себя, то коварное, поработившее их пристрастие легко отодвигает такие сомнения в сторону. У тебя были все шансы стать именно таким вот, порабощенным вечным голодом и одержимым кровью чудовищем, что рыская под землей нападает и пожирает свою добычу… и ничего бы ты не смог поделать, даже если бы и захотел, такая жажда сильнее доводов разума. А кому-то найти тебя тут, в подземных туннелях, чтобы помочь, было бы едва ли возможно.
— Да уж… Перспектива…
— Помнишь, кто создал вампиров?
— Даэдрический Принц Молаг Бал.
— А его полный титул?
— «Даэдрический Принц господства и порабощения смертных. Бог Интриг, Король Насилия, Принц Гнева, Отец Чудовищ».
— Не находишь, что все эти наименования удивительно подходят в данном случае?
— Да уж… Каждое слово. Вот ведь…
— Тяжело быть популярным в определенных кругах, да?
— И не говори…
— Вторую странность я увидела, когда лечила тебя. Знаешь, что ты уже слабо похож на человека? Тело, органы, всё на месте, но энергетика… совсем другая, всё работает иначе. Да и такая насыщенность Силой… она пугает. Это как стоять у подножья горы и смотреть на нее снизу вверх, ощущая всю эту массу камня.
— Наш… «друг» в курсе моих… экспериментов, и назвал это «путём к могуществу». Может показаться, что эта сила… излишне велика, но ты вспомни, кто наш Враг. Алдуин не просто дракон, он Первенец Акатоша. Пробравшись в Совнгард он, пожирая души павших, еще более увеличил свою силу. Мастера Голоса в древности, лучшие из них, не смогли его победить. Всё что у них получилось, так это лишь ослабить его и бросить в Потоки времени из которых он и вернулся пять тысяч лет спустя. Сейчас я в тысячи раз сильнее, чем тогда, когда вырвал сердце тому дракону в Камне Шора, но даже сейчас я не уверен, что у меня хватит сил одолеть Алдуина. А неудачная попытка может стоить очень дорого всему миру.