Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
– Ваше императорское высочество, прошу извинить нас, что не увидели вас, - извинился Андрей Георгиевич от имени всей четы Макуриных и предложил: - если вы позволите, мы, естественно, проведем свадьбу.
«Еще одну свадьбу, - подумал про себя попаданец, впрочем, не особо раздраженно, - та свадьба в поместье Насте все равно не понравилась. Столичная штучка, а там лишь два дворянина».
– А будет она…?
– спросил император Николай, который, казалось бы, совсем не прислушивался к разговору, витая в облаках. Еще как прислушивался!
К чести Насти, она явно видела лучше
– На Троицу?
– осторожно предположила она, глядя на августейшего монарха сияющими глазами.
– На Троицу, - одобрительно кивнул император с улыбкой. Благо смотреть радостную и еще прихорошевшую Настю (хотя, куда уж больше!) всерьез было нельзя. Сбросив большинство проблем и тягот на мужа, она вдруг стала походить на ангеласо своим внеземной красотой.
Это пришло в голову не только Макурину, но и Николаю I,который вдруг серьезно заметил перед тем как отпустить ее:
– Только ты не улетай до свадьбы, дитя мое.
Озадаченная, она пошла в их семейное гнездышко, полученное в исключение от общих правил Макуриными. А трое мужчин – Николай Павлович, его сын и наследник Александр Николаевич и сам Андрей Георгиевич стали перетирать свои дела, важные, актуальные и не очень.
Первым заговорил самый младший – всего лишь его превосходительство. Дисциплина и правопорядок! Ведь сам вельможный монарх задал вопрос, надо отвечать, пусть и был вопрос необязательным и о нем вроде бы и забыли.
Трудно сказать, что думал про себя в этот миг попаданец, но внешне он был, прежде всего, исполнительным чиновником, желающим ответить на вопрос высокого начальства. И ведь не ошибся! Император ничего не забыл и обо всем помнил, несмотря ни на что, сразу же оживился и стал задавать дополнительные мелкие вопросы, расширяющие и углубляющие существующую картину.
А заговорил Андрей Георгиевич, разумеется, об обучении письмоводителей и об увеличении в связи с этим штатов.
Александр Николаевич тоже немедленно активизировался и между тремя мужчинами развернулся конструктивный разговор. Вначале существовало три точки зрения на данную проблему – по количеству собеседников. Затем постепенно Андрей Георгиевич не то, чтобы настоял – Боже упаси! – просто обрисовал картину будущего так, что его направление оказалось самым перспективным.
При чем, что характерно, выводы делал сам монарх Николай I, но сугубо в его ключе. При таком раскладе Макурин, естественно, не возражал, как не был против и цесаревич Александр Николаевич. Решено было на первых порах вести учебу каллиграфии силами педагогов «Школы языка», а также, при необходимости, подключая учителей других школ. В дальнейшем же можно было и подкорректировать. Сам же Макурин корректировал и помогал наиболее перспективным.
Потом Николай I и его личный письмоводитель разбирали накопившиеся документы, а цесаревич, сославшись на неотложные дела, ушел. Везет же человеку!
Макурин такой возможности не имел, император не хотел. Поэтому, покряхтев, они более детально рассмотрели содержание имеющегося документа о всемирном, в данном случае, европейском миропорядка в связи с
Интересно было другое. Поскольку тема была международная, то документ был обильно заполнен иностранными терминами и словосочетаниями. Николай по традиции семьи Романовых в XIX веке, великолепно знал ведущие европейские языки. Но он искренне удивился, что и Макурин знает и как бы не лучше монарха. Сам попаданец по традиции XXI века плотно общался с европейскими странами (и не только) и выучил почти десять языков. Для XXI века это было обычно, для XIX удивительно и император только кивал головой, поражаясь разносторонностям поданного.
А у Макурина на это был один простой ответ, как он сказал однажды и не императору, хотя и при нем:
– Я, господа, представитель потомственного дворянского рода, включенного в Бархатную Книгу. И поэтому имею многие способности, на то я и русский дворянин, честь имею!
Николай тогда сильно удивился простоте и силе ответа, на который и возразить никак было нельзя. Поэтому при работе над документом он только кивал головой, а потом одобрительно сказал:
– Милостивый сударь Андрей Игоревич, изумительно видеть разные ваши способности при моем престоле. Очень рад!
На это Макурин, не мудрствуя лукаво, ответил:
– Государь! Не в способностях поданных дело, это от Бога, а не от самих людей, а от возможностей монарха ими воспользоваться. И я рад, что у меня такой повелитель, при котором я могу в полную силу использовать Богом данные мне таланты!
Вот как, и потаенные мысли, обдуманные еще в XXI веке, высказал, всего лишь заменил начальник на монарх, и императору довольно-таки потрафил, и предельно честно сказал! Так бывает очень не часто!
На вечернее чаепитие в императорскую столовую он пришел с некоторой опаской. Императрица Александра Федоровна со слов Насти достаточно сильно им, двум молодоженам, пеняла за секретность их бракосочетания, и особенно то, что оно было без них. Фрейлина Татищева была ее воспитанница, почти родная дочь и императрица была этим шагом недовольна.
Она и Макурину это сказала и четко показала собственным поведением. Ему пришлось оправдываться и напрячь свой болтологический аппарат. При чем, как и любой женщине, ей были чужды все эти логические экзерсисы. Он должен был оправдываться, искренне и громко, что Андрей Игоревич и делал весь ужин. И не важно, что он говорил
И ему еще повезло, что августейшая императрица ему позволила говорить. Иных поданных, на которых она была особенно зла, Александра Федоровна вообще не желала слышать, а то и видеть. Так и был всю жизнь виноватым.