Попаданец. Чужая империя
Шрифт:
Нам выделили огромную площадку недалеко от контейнеров. Копать мусор лопатой было жутко неудобно. У Тимофея было какое-то приспособление, похожее на серп. Им он лихо разгребал мусор, доставая из-под грунта всё ценное. К сожалению, ничего интересного мы не нашли. Улов полагалось относить к контейнерам, где уже стоял Толик и всё записывал.
— Слушай, — предложил я. — У тебя ж нога болит. Давай ты будешь вёдра наполнять, а я — носить. Так и наберём больше.
— Толик не оценит, — засомневался Тимофей.
— Я ему объясню целесообразность.
— Чего? Ох, зря мы с
Опытный мусорщик действительно наполнял вёдра очень быстро. Я носил по две штуки, и к каждому возвращению ещё два были забиты доверху. Пластика было мало, что странно. Зато железа и стекла — огромное количество. Уже на втором заходе я начал мечтать о тачке или хотя бы о тележке с колёсами.
— Господин бригадир! — сказал я, обращаясь к Толику.
— Чего тебе, обосрыш? — спросил он. — Близко не подходи, смердишь, аки обезьяна.
— У нас с Тимофеем будет общий счёт, — объяснил я, пропуская колкости мимо ушей. — У него нога болит, он копает. А я — ношу. Потом весь улов разделим пополам.
— О как ты заговорил, — буркнул бригадир. — Ты ж обычно даже имя своё не мог сказать без мата.
— Вчера головой приложился, — зачем-то сказал я. — Маты все забыл. И курить бросил.
Толик рассмеялся. В уголках его колючих глаз даже появились приятные морщинки. Он посмотрел на меня уже без злости — так мне показалось.
— Ладно, — буркнул он. — Рационализаторы хреновы. Носи, потом разделим.
Глава 4. Происшествие
День казался бесконечным. Руки отрывались под тяжестью вёдер. С меня сошло уже семь потов, пить хотелось жутко. Мне стало интересно, откуда брал воду Толик? Вряд ли он пил из рассадника бацилл. Потом я увидел невероятное. Возле одной из бытовок стоял целый ящик стеклянных бутылок. Я дождался, пока никого не было рядом, и подошёл.
Взял одну бутылку, положил за пазуху. Беспалевно пошёл на поле. Никто не окликнул. Кажется, остальным бомжам до меня не было никакого дело. И всё равно, украдкой, я открыл стеклянную бутылку, свинтив крышку, и залпом выпил почти всю воду. Потом вспомнил про Тиму и мне стало стыдно. Подошёл к нему и протянул бутылку.
— Вот, — сказал. — Попей.
Он удивился, но воду выпил. Бутылку мы тут же положили в одно ведро, а металлическую крышку — в другое. Как быстро я привык к раздельному сбору мусора! До этого за четыре года в Москве успехи были примерно нулевыми.
— Так реально быстрее, — сказал Тимофей. — Ты уже отнёс сто пятнадцать вёдер. Хрена себе! Я обычно за день пятьдесят-шестьдесят делал.
— Так то на двоих, — возразил я.
— Так ещё работать и работать! — буркнул он. — Солнце вон, как высоко.
— Слушай, а какой сейчас месяц?
В который раз Тимофей посмотрел на меня с удивлением. Но, видимо, он уже решил, что я безнадёжен.
— Август, — ответил он. — Пятнадцатое или семнадцатое… Ты вообще того, да?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Если мы норму уже почти выполнили, то ты вёдра не так активно наполняй. А я буду ходить медленнее. А то скоро ноги протяну.
— И то верно! — обрадовался он. — Ну ты голова! Соображаешь.
Я
— Пожрать бы, — сказал Тимофею.
— Ну так терпи, — ответил он. — Ужин будет, расчёт. И чарочку нальют.
Последние слова он произнёс с такой нежностью, будто речь шла о первых шагах ребёнка. Тимофей — законченный алкоголик. Но ничего, он старался держаться, работал вот. Я начал думать, насколько я теперь в этом мире. Если надолго, то нужно что-то делать. Мне было хорошо известно, как опасно долго находиться на свалке.
Здесь сотни отравляющих веществ. Недаром в Японии весь мусор перерабатывают, до последней бумажечки. Это не только эстетика. Это ещё и забота о здоровье. Ядовитые вещества могут быть и в почве, и в воздухе, попадать в воду. Пыль, асбест проникают в лёгкие. По уму здесь без респиратора нельзя так долго ходить.
— Ты чего стоишь? — спросил Толик после того, как я выкинул вёдра и остановился, чтобы отдышаться.
— Жду, пока запишете, господин бригадир, — ответил я.
— Да всё записано! — возмутился толстый мужик. — Ты чего, проверять меня удумал?
— Нет. Просто во всём порядок должен быть.
— Пошёл вон, — буркнул бригадир. — Без сопливых разберёмся.
Время от времени раздавался мощный звук. Будто гром или взрыв — понять трудно. Причём никто, совсем никто из обитателей свалки на него внимания не обращал. А я первый раз прямо подскочил на своём месте! Звук этот был одновременно и тревожным, и мощным. Когда я спросил у Тимы, что это, он ответил уклончиво:
— Аристарх развлекается.
И больше ничего объяснять не стал. К концу дня я и сам перестал обращать внимание на залпы. Все звуки слились в один фон. Крики чаек, рокот моторов мусоровозов, шелест грызунов. Свалка — отвратительное место. На меня давило положение в новом мире, а ещё — беспокоила антисанитария. За весь день я, пардоньте, ни разу в туалет не сходил.
Так, незаметно, день подошёл к закату. Голод стал невыносимым. А если бы не трофейная бутылка воды в обед, я бы уже давным-давно рухнул на землю Я закрыл глаза, представляя фонтан на Арбате - как подставлю лицо под ледяные струи, как вода смоет эту адскую копоть... Но открыв глаза, видел лишь бесконечную свалку. Наконец, раздался сигнал — удар чего-то металлического.
Я понял, что это и есть конец рабочего дня. Взяв вёдра и лопаты, мы поплелись к бытовке. Я еле ноги волочил. А Тимофей, напротив, перестал хромать. Он был перевозбуждён нашими успехами на ниве сортировки мусора.
— Двести пять вёдер! — сокрушался он. — Двести пять! Да это рекорд, как его… Олимпийский!
— И сколько нам заплатят? — зачем-то спросил я. В душе мне было понятно, что нас ждут гроши. Никак не оправдывавшие трудозатраты. Просто взыграл какой-то спортивный интерес, что ли.