Попаданка для лорда-ректора
Шрифт:
Но Лина явно стонала от реального удовольствия, эти розовые щечки и грудь, эта пульсация набухшего бугорка между ног…
Давай малышка, не стесняйся, кричи, сколько хочешь, эти стены никому не позволят подслушать, чем ты… чем мы тут занимаемся…
— Да… пожалуйста…
«Ох, Лина, ты не представляешь, что сейчас со мной творится. Благодари Обитель, что она оградила тебя от меня. Твои стоны меня заводят, твое тело меня заводит, ты вся — меня заводишь. Я как одурелый студент, а не ректор Академии. Никто бы не поверил, что Гадар Дартион охренел от какой-то девочки-эмпата из другого
Лина дышала все сильнее, он чувствовал, что все ее тело близится к разрядке, как бы ему хотелось быть сейчас в ней, трахать ее, чувствовать членом ее тугую, узкую дырочку, вбиваться в нее глубже… Но ему остаются только тени, только так он может сделать ей приятно.
Она стонала, раскинувшись под ним, и окутанная целым облаком теней, которое ласкает всю ее кожу, целует ее везде, одновременно, насколько хватает его сил, проникает в самые потайные складочки, нажимает на самые чувствительные точки. Одновременно. Везде.
В какой-то момент происходящее потеряло ощущение реальности, Гадар увидел перед собой яркую радужную вспышку, а в следующий момент ощутил, что его ладони, его настоящие ладони, провалились вперед.
Лишь спустя пару секунд он понял — ритуал Обнажения дара завершен и магический барьер спал.
Теперь его от Лины, от этой распутной, невинной девочки, которая извивается на алтаре от ласк, отделяет всего несколько метров.
Преграды больше нет.
Глава 10
Она достигла той стадии, когда голова вообще не соображает. Какое-то дикое, всеохватывающее удовольствие обволокло со всех сторон и понесло куда-то ввысь. Словно ее целовали сотни губ сразу, ее фантазия такая реальная, такая дерзкая. Неужели это она, Лина?
Тугая пружина внизу живота все сжималась, тело охватил жар, ей так хочется разрядки, так хочется м… м… м… Если бы это действительно были пальцы ректора, как хорошо… как сладко ласкают ее между ног, трогают ее маленький бугорок…
— О…о…о… — простонала она в полубеспамятстве, захотелось ощутить его в себе, ощутить наполненность…
Но это невозможно его здесь нет… Она бы не осмелилась так себя вести с ним.
Ее ожившая фантазия доводила до безумия чуткими ласками. Как можно так тонко угадывать, где ей больше всего приятно? Казалось, будто горячие губы прикасаются к ее влажным и таким чувствительным складочкам, лижут бугорок, по ней пульсациями проносятся волны удовольствия. Неужели она такая развратная, что грезит об этом, что сейчас лежит на алтаре с раздвинутыми ногами и стонет, извивается от… она сама не понимает от чего.
Она попыталась как-то одуматься, возможно получится прийти в себя, вернуться в нормальное, скромное состояние, но какие-то незримые, едва ощутимые и, в то же время, очень реальные пальцы нажали на чувствительную точку между ног. Лина закричала от кайфа, выгнув спину.
— Да…а…
Ее сердцевинку дразнили, ласкали, она окончательно потеряла связь с реальностью — где она, с кем, как вообще это возможно: все это потеряло смысл. Осталось только чистое наслаждение, все ее тело тянулось к нему. Хотелось, ей так хотелось… Блиин… Ректор… как хочется, чтобы здесь был ректор, а не ее фантазии.
Едва подумала о нем, ласки стали сильнее, ее всю охватила
Как хорошо, как ей хорошо.
Никогда еще не испытывала ничего подобного.
Неужели это все алтарь?
Он усилил все ее ощущения? Заставил фантазии ожить? Почему она чувствует все так остро, так сильно?
— А…а…а… да…. — закричала Лина и чуть приподнялась на локтях, когда ощутила, как неистово запульсировал ее бугорок. Будто его посасывают, лижут… о…о…о…
А потом была вспышка нечеловеческого кайфа.
Яркая, почти болезненная, между ног и в низу живота, тепло от нее растеклось по всему телу.
Лина тяжело дышала, видя, как перед глазами танцуют радужные пятна, как они переплетаются и светятся, унося ее в какой-то незнакомый космос. Все тело расслабилось, будто ее укрыло приятное и мягкое одеяло. Захотелось спать.
Что сейчас произошло?
Она кончила от…
От чего?
Разве так бывает? Разве можно так сильно завестись от одной только фантазии о человеке, причем которого вообще не знаешь?
Мысли, вялые и расслабленные, после такого необычного опыта складываться в цельную картинку не хотели — ползали и мурчали, как довольные коты. Что она вообще тут делает?
Ах, да…
Ритуал открытия… Обнажения дара.
Наверное, он завершился. Ведь так? А как она об этом узнает? Никто же не зайдет и не скажет: «Лина, молодец, вставай, ритуал закончился». Да она со стыда покраснеет, если ее кто-нибудь увидит тут голышом.
Но как-то же надо понять, что она может идти?
Может ведь? Колени не подкосятся?
Еще и про вред от света этих камней что-то говорили…
Осторожно, опасаясь этого самого света, Лина приподняла повязку. Пришлось прищуриться — вроде не ярко, но глазам с непривычки больно. Спустя пару секунд, когда они привыкли, оказалось, что в Обители все тот же полумрак и розовый кварц.
Фух… Значит, кристаллы и их свет больше не опасны.
Черт, она же все ещё голая!
Завертев головой, Лина нашла взглядом кучку с одеждой, в следующую секунду она уже стояла, чувствуя, как каменный пол холодит стопы, и спешно натягивала купальник. Видимо, прошло очень много времени, пока она лежала на этом алтаре, потому что купальник полностью высох (хотя купальники вообще-то специально делают из материала, который быстро сохнет). И все же, когда надевала штаны и футболку, они тоже оказались сухими.
Сунув ноги в тапочки для бассейна, в которых и перенеслась в этот мир, Лина наконец огляделась.
И с огромным облегчением выдохнула.
Все еще одна.
Никто не забрался в эту Обитель Обнажения дара и не подглядывала за тем, как она…
К щекам прилил такой жар, что Лина аж приложила ладони к ним (пальцы хотя бы прохладные).
Это реально она была? Она стонала и хотела… ректора? Прямо на алтаре? Откуда это в ней? Никогда бы даже не подумала, что внутри может скрываться такая неистовая страсть, да к тому же с перчинкой — с лордом Дартионом она практически не знакома. И от этого одуревающий магнетизм к нему только страннее.