Попаданка для пленного змея. Ненталь
Шрифт:
«Канор! Какого уркоя! Где вы?»
«Полигон».
Кажется, у королевского медика не хватало дыхания выговорить полное название. Хотя общался он с Ненталем и Рельгором телепатически.
«Колхар и его приспешники! Какой к уркою полигон?!» — рявкнул Рельгор.
Ненталь выразился бы примерно также. Но адельтах опередил.
«Поли-го-он».
Следующие ругательства Рельгора взорвали воздух — он уже выражался вслух. Внезапно Эманор дернул обоих адельтахов — бывшего и нынешнего — за плечи.
— Самих вас к Колхару!
Ненталь присоединился к Рельгору с самой забористой руганью.
Конечно же! Это секретные полигоны военных! Канор о них и понятия не имеет. Даже раненых отсюда кидали зеввами в клиники. Не вызывая медиков на место.
Ненталь прыгнул первым, Рельгор следующим. И сразу стало тяжело дышать. Грудь словно набили ватой, сквозь которую воздух едва пробивался.
От дыма слезились глаза и видимость была почти на нуле.
Ада
Канор что-то кричал за стеной пламени. Все вокруг заволокло дымом. Я задыхалась, покачивалась. Кажется, постепенно гарь отравляла меня. Кашель становился все более надсадным. Глаза слезились. Из ноздрей закапало.
Альва тоже вопила из огня. Канор продолжал увещевать.
Но я ничего не слышала и не чувствовала, кроме того, что сейчас просто расплавлюсь. Растворюсь в безумном жаре и пламени.
Сконцентрироваться и что-то сделать не выходило. На руках появились красные участки — если магическое пламя мой купол сдерживал, то раскаленный воздух уже не мог. И он причинял боль. Жалил, кусал все свободные участки кожи. Я еще вдыхала в той части купола, где могла. Но в груди горело и сознание плыло.
Дым довершал дело. Стоило вдохнуть его — как в голове начинало мутиться и перед глазами плыли черные точки. Я почти уже не понимала — где я и что происходит. Меня мотало, я едва держалась на ногах.
В уплывающем сознании вдруг вспышкой прозвучали слова Ненталя.
— Канор! Какого Колхара! Немедленно вытаскиваем!
И крик Рельгора.
— Альва, отдай мне правление даром! Я смогу его урезонить!
Я рухнула на колени, но внезапно сильные руки подхватили, и я очутилась в объятиях Ненталя.
А затем вдруг пламя вспыхнуло сильнее, заслонив весь мир. Почудилось — уже ничто его не остановит. Ни Рельгор, ни Альва. Ничто и никто. Пока огонь все вокруг не уничтожит.
Однако он неожиданно резко осел, будто кланялся хозяину и погас. Враз. Как по приказу.
Рельгор откашлялся и рявкнул:
— Канор! Больше никогда, слышишь, никогда не смей проводить такие эксперименты. Если это твой план по нашему спасению — к Колхару его! Я лучше сдохну!
— Согласен! Я пока еще император! Хотя и мертвый по статусу! — вступил в разговор Ненталь. — Никогда больше не смей предлагать нашим женщинам такие эксперименты.
— Послушайте, я просто неверно начал. Не нужно было резонировать дар Альвы. Надо было…
— Я сказал нельзя! —
— И я сказал — нельзя! — вторил ему Ненталь.
Мда. Не всякий может похвастаться тем, что получил приказы сразу от двух действующих императоров.
— Поймите. Иначе нам никак не одолеть сельвентов! — все же возразил Канор и впервые с нашего знакомства в голосе его прорезались истошные, прямо-таки отчаянные нотки.
Мда. Королевский медик тоже не железный. И его самообладанию может прийти конец.
Но это говорило еще и о другом. Отчего у меня будто разом выкачали все силы. Стало холодно и тревожно, хотя воздух все еще оставался очень горячим.
Если Канор так разнервничался… Значит… наши дела совсем плохи?
Сердце ухнуло куда-то в желудок, туда же скатились узлы спазмов.
Однако Рельгор продолжал бушевать. И Ненталь его активно поддерживал.
Я только и слышала: «Никогда!», «Не смей!», «Это приказ!»
У Канора не оставалось ни шанса переубедить двух нагов, которые так переживали за нас с Альвой, что готовы были даже всю свою страну поставить на карту. Всю свою жизнь подставить под удар.
Правильно ли это, я не представляла. Да и не взялась бы судить. Я ведь понятия не имела, что такое для оборотня — истинная пара. Я знала об этом лишь теоретически, но не чувствовала и не могла испытать нечто подобное. Но вот то, что я не могу и не хочу лишиться мужчины, который меня выбирает всегда, даже если на другой чаше весов его брат, его сородичи, все, кто ему верил и верен… Вот это я осознала отчетливо.
— И пусть! Отдадим часть земли! В конце концов, дань заплатим! Больше никогда не смей учинять подобных экспериментов!
Рельгор был непреклонен.
— Дорогой… Мы сами… У нас просто не вышло пока… Мы сами хотели вам помочь. Это единственный шанс…
Альва, похоже, была не согласна с мужем.
Однако, если верить ее же рассказам, впервые за их совместную жизнь, Рельгор даже слушать жену не стал. Вообще.
— Я запрещаю все эти эксперименты как император! — его голос эхом пронесся по полигону. И вздрогнул, сорвался на хрип. Он очень переживал за дорогую себе женщину. И это трогало. По-настоящему.
— И я запрещаю, если слов Рельгора вам мало! — зарычал Ненталь и его голос тоже осип. —
Я имею на это право! Я пока еще император! Пускай и считавшийся мертвым!
Я прижалась к нагу на чистых инстинктах, понимая, насколько ему дорога уже без всяких официальных объявлений и долгих, трогательных признаний. На Нентале буквально лица не было!
Он выглядел так, словно мог потерять нечто такое, что не заменишь, чему нельзя назвать цену. Так выглядит мать, чьих детей уводят социальные работники. И не потому, что она облажалась. Просто вредные соседи нажаловались: без оснований, со зла. И теперь предстоит разбирательство.