Попаданка, которая гуляет сама по себе
Шрифт:
— Вот, Дранкива дело говорит, — поддержала её Судрана. — Ты просто не собралась, не настроилась, как положено. В следующий раз точно всё получится! — убеждённо произнесла она, отрезая кусок аппетитного мяса и накалывая его на кончик ножа. — Иди вот лучше поешь, сразу же все печали отступят.
— А я считаю, что бабушка Тани была мудрой женщиной, — подхватила Арзада. — Она решила прежде изучить врага, узнать все его слабости, чтобы потом с лёгкостью победить.
— О чём ты? — разозлилась Дранкива. — Какого врага? Какие слабости? Кого она должна была победить?
Арзада недобро зыркнула на неё и медленно поднялась во весь рост:
— А вот такие, — с вызовом ответила, грозно выпячивая грудь колесом. — Это тоже своего рода военная тактика — наблюдать, запоминать, учиться! Ведь её бабушка всё же смогла потом пройти проверку? — то ли утвердила, то ли спросила она.
— Нет, она не смогла, — ответила Дранкива, тоже вставая в стойку и грозно глядя исподлобья.
— А наша Таня сможет, — вмешалась в спор Судрана, вставая между землячками и разводя их в стороны. — Всё. Остыньте уже!
Тания уже жалела, что неосторожно рассказала об этом девчонкам. Всё ж семейная тайна! Это случилось вчера, сразу же после посвящения. Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить, с кем-то, кто не одержим этим посвящением, пробуждением предков, чистотой атшары и всей прочей ерундой. Точнее, она сама не заметила, как притопала в лагерь к орчанкам и целый час прорыдала на плече у Дранкивы над своей несчастной долей, горько причитая: “Бедная я несчастная!” и “Меня не любит Тенонель!”
Там-то её, горемычную, стражники и нашли и по приказу королевы-матери сопроводили во дворец. К тому моменту уже весь Танлендар гудел о том, что юная атшара не прошла проверку. На принцессу бросали сочувственные взгляды, шептались за спиной, а кое-кто, совершенно не скрываясь, высказывался, что раз предки не откликнулись на призыв, то это точно не к добру. Недаром же начали пересыхать водопады Жизни.
— Не-е-е, мне вчера объяснили, что со мной такой номер не пройдёт. У бабушки в первый раз пробудилась чуть ли не треть этих огней, а у меня зажглись всего два и тут же погасли, — равнодушно проговорила Тания. — Но я даже рада этому!
Дранкива с сочувствием посмотрела на подругу и тихо спросила:
— Кстати, как прошёл семейный совет?
— Нормально, правда это больше походило не на совет, а на семейное соболезнование, — печально вздыхая, ответила Тания. — Меня долго утешали, рассказывали о том, как теперь сложится моя дальнейшая жизнь, ну и, конечно же, обсудили предполагаемого претендента на мою руку и сердце, точнее, семейство поделилось своими предпочтениями: кого бы они хотели видеть моим мужем.
— Э-эх, — удручённо протянула Дранкива. — Ты такая свободолюбивая, дерзкая, никогда не сидишь на месте. Ты ведь, как орчанка. Тебе бы в степях жить, охотиться, самой выбирать мужчин, которые будут согревать твою постель, а тут всё это…
Тания встретилась взглядом с подругой, долго молчала, а потом негромко сказала:
— Звучит, как самая светлая мечта, — грустно усмехнулась. — Но, увы, для меня уже расписано другое будущее.
Дранкива от души выругалась на орочьем языке, а потом всё
— Вот интересно, как сложилась бы твоя жизнь, если бы ты по-прежнему оставалась одна? Понимаешь, о чём я говорю?
Тания кивнула, она тоже об этом думала и не раз, но гнала от себя эти мысли, потому что считала их неправильными и неуместными. Большую часть своей жизни она была одна, и знала, что это такое — жить без родных. А за то время, что Тания прожила в кругу этой удивительной семьи, она полюбила их, как родных.
— Не грусти! — попросила Дранкива и хитро повела бровью. — И вообще… ты ведь знаешь, что всегда можешь послать всё и всех, куда подальше, и сбежать.
— Знаю, — улыбнулась Тания. — Но не буду!
— Другого ответа я от тебя не ждала. — Дранкива понимающе хмыкнула. — Кстати, насчёт Тенонеля. — Она облокотилась на перила балкона. — Я рада, что у вас всё так сложилось.
Тания с осуждением посмотрела на подругу.
— И не надо на меня так смотреть! — возмутилась орчанка. — Ты ведь прекрасно знаешь, как я отношусь к твоему распрекрасному Тенонелю. Он мне никогда не нравился. — Помолчала, вспоминая одно из странных словечек Тани. — Мутный тип он, вот.
— Да с чего бы это?
— Да с того… — не успокаивалась Дранкива. — Потому что меня бесит, что ты по нём убиваешься, ноешь: он меня не любит, как же мне теперь жить и всё такое! А он вообще хоть раз говорил, что любит тебя?
Орчанки притихли, а Тания мгновенно переменилась в лице.
В этот момент дверь широко распахнулась и в покои вошли принцы.
— Так-так, кто это у нас тут кого любит? — спросил Алерий, прямиком направляясь на балкон и кивком головы здороваясь с гостями сестры. — Я бы тоже с интересом послушал.
Дайрин, обворожительно улыбаясь, плюхнулся на диван рядом с орчанками и с интересом разглядывал их необычные лица. Судрана тотчас перестала жевать и воинственно уставилась на наглого принца, демонстрируя ему свои внушительные клыки.
— А вам уже кто-нибудь говорил, что вы чудо как обворожительны? — вкрадчивым тоном спросил принц и хитро-хитро прищурился.
Орчанки угрюмо уставились на наглого катьяра.
— Эти бездонные глаза, устрашающие зубки, а какая чудесная кожа, просто загляденье, — как ни в чём не бывало продолжал Дайрин, придвигаясь ближе к самой злой орчанке. — Твоя красота такая дикая и необузданная, — его изучающий взгляд прошёлся по лицу ошеломлённой степнячки, — но мне это нравится, — он издал какой-то непонятный звук, очень похожий на довольное мурчание кота.
“Вот же придурок!” — выругалась про себя Тания, бросая тревожный взгляд на своих гостей.
Девушки сидели с приоткрытыми ртами и ошеломлённо наблюдали за творящимся безобразием.
— Ты что, бессмертный, что ли? — Судрана резко придвинула своё лицо к наглому катьяру и устрашающе оскалилась.
Но, надо отдать ему должное, Дайрин даже не шелохнулся, лишь губы растянулись в довольной улыбке и расширились зрачки.
— А что, похоже? — он в точности повторил жест орчанки.