Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Свадьбина Любовь

Санаду слегка ёрзает подо мной, и я обращаю внимание на его эмоции: ему немного неловко.

Вновь почесав за ухом, Марк Аврелий признаётся:

– Ну, рассказала не то, что нам интересно. Но она пригласила навестить её ещё раз, – выдав это, он изображает подобие улыбки.

А мне, как и Санаду, хочется сделать фейспалм: мы столько времени договаривались об условной кодировке ответов, чтобы спокойно можно было обсуждать наше тайное дело при свидетелях, а Марк Аврелий вот так легко нас палит. Хотя чего я хочу от только что подросшего бельчонка? Он же не обладает опытом взрослого и человека.

– Марк Аврелий, –

ласково зову я, и он дёргает ушками. – А не сходить ли тебе к Маре, она научит тебя общаться с королевами.

– Зачем с королевами? Нам же только одна нужна.

– С камешком во рту он нравится мне больше, – шепчет на ухо Санаду.

– Марк Аврелий, это была фигура речи, – терпеливо поясняю я. – А сейчас сходи к Маре, пообщайся с ней подольше.

– И подальше отсюда, – добавляет Санаду.

– Да, побольше и подальше, – киваю я. – И Антония не забудьте, пусть с вами пообщается, расскажет о своей маме. Надо же нам больше знать о правительнице народа, к которому мы присоединились.

– Э, – вновь почесав затылок, Марк Аврелий уточняет. – Вам уединиться, что ли, надо?

– Да! – и снова получается одновременно, а у Санаду – особенно эмоционально.

– А вы в курсе, что вас деревья обсуждают? – Марк Аврелий неопределённо взмахивает лапкой в сторону. – Ставки делают, не то ли это развлечение, которое вы им обещали.

– Не то. Иди уже, – Санаду подёргивает рукой. – У меня уже чувства юмора не хватает на всех этих вуайеристов.

– А это кто такие? Что за вуе-вуя… – таращит глазки Марк Аврелий. – Они не опасны?

Хихикнув, утыкаюсь в плечо Санаду.

Он снова помахивает рукой:

– Не бойся, тебя они не тронут.

Марк Аврелий, то и дело оглядываясь, вперевалочку сползает с камня и направляется к деревьям.

– Издевается над нами, неблагодарный! – ворчит Санаду. – А я ему домик дарил. И крышу от домика.

– Он не издевается, просто познаёт мир.

– По энциклопедиям лучше бы познавал, – продолжает ворчать Санаду, но я точно знаю, что он не злится.

И потому, что довольно добр, и потому, что ему нравится пусть и условное, но уединение со мной. Тратить это драгоценное время понапрасну Санаду не собирается.

Следующие дни похожи друг на друга, как знаменитый день сурка: каждое утро мы собираемся на тренировку выступления.

Мара учит Марка Аврелия подкатывать к королеве и ненавязчиво выведывать, как выглядит загадочный артефакт исполнения желаний и где его искать.

Мы с Санаду вынуждены действительно репетировать небольшой акробатический номер – на случай, если к моменту выступления с артефактом ничего не получится.

Что до камня… так как Мара должна объяснять, а Марк Аврелий выдавать реплики согласно обучению, то маскировкой приходится заниматься нам с Санаду. Для начала камень мы моем, потом прокаливаем огнём. Но всё равно брать его в рот как-то боязно: мало ли как магия подействует? Но Санаду принимает удар на себя: в первый же раз со вздохом закидывает камень себе за щёку («Я архивампир, мне всё нипочём, ты только потом никому не рассказывай») и так продолжает делать каждый день, так что его объяснения, как я должна встать, двигать руками, ногами и прыгать, поддерживаемая его телекинезом, звучат не слишком внятно.

После того, как Мара натаскивает Марка Аврелия и даёт ему советы, он отправлялся общаться с королевой, а Мара – репетировала

свой танец. Причём танец, судя по вихлянием бёдер, рассчитан на Санаду, но в эти моменты я, мысленно хихикая, на продолжающейся тренировке проявляю чудеса неловкости, так что ему приходится сосредотачивать внимание на мне, и серьёзность его лица очень портит выпирающий на щеке камень.

А потом, ближе к вечеру, когда мы садимся на берегу горячего источника и опускаем в него ноги, возвращается Марк Аврелий, и Мара, выслушивая отчёт об общении с королевой для корректировки программы втирания в доверие, словесно изничтожает его за очередную неудачу с поиском артефакта. Мой подросший бельчонок прячет мордочку в хвосте, прижимает ушки, а я систематически предлагаю Маре самой заняться королевой, раз такая умная. Порой и Санаду вставляет свои пару слов, вот только мне кажется, что Мара вообще любое его действие в свою сторону воспринимает как заигрывание и подтверждение крепости их любви, так что лучше, когда он молчит.

Ну а после разбора полётов к нам является Антоний – поболтать об Эёране и других мирах, и Мара берёт его в оборот. Оказывается, попав к Неспящим, она много путешествовала по другим мирам, так что её истории даже я слушаю с некоторой долей интереса.

Затем прогулка по окружным лесам (ненавязчивая разведка пути к стационарному телепорту), сон, и новый день, начинающийся с тренировок.

Так время и идёт.

Сегодня мы в очередной раз сидим на краю горячего источника, болтаем ногами в тёплой воде и купаемся в перламутровых испарениях, придающих коже волшебный блеск.

– Тупая твоя белка, – Мара, болтая ногами, любуется на своё отражение.

– Каков учитель, таков и ученик, – беззаботно огрызаюсь я.

Мара вскидывает на меня гневный взгляд:

– Хочешь сказать, это я виновата, что твой зверь не может справиться с простейшим, примитивнейшим заданием узнать об одной вещи?

Пожимаю плечами:

– Ну, у тебя же не получается выведать то же самое у Антония, хотя ты каждый день пытаешься это сделать.

– Потому что Антоний – ребёнок, – Мара вздёргивает подбородок. – Будь он мужчиной, он бы уже всё мне рассказал.

– Будь Марк Аврелий мужчиной, королева бы тоже ему уже всё рассказала, – передразниваю её, – но Марк Аврелий хоть и большая, но всё же белка, а Антоний хоть и непонятно кто, но ребёнок, так что мы имеем то, что имеем, и не надо оскорблять моего любимца.

– Такими темпами мы здесь не одно столетие торчать будем! – Мара, скрипнув зубами, переводит взгляд на Санаду. – Не пора ли тебе взяться за дело? Охмурил бы королеву.

– Ещё предложи ментально её зачаровать, – невнятно отзывается Санаду, – так, чтобы наверняка у нас проблемы возникли.

– Ты себя недооцениваешь, – улыбается Мара.

– Позволь напомнить, что ты меня в тюрьме нашла, – бубнит Санаду, – это был закономерный и довольно систематический результат моего общения с власть имущими. Извини, но местную тюрьму мне инспектировать в виде заключённого не хочется.

Закатывая глаза, Мара бормочет какое-то ругательство и вцепляется пальцами в каменный край источника. Кажется, в её невнятной речи проскальзывает что-то про «на мою голову».

Губа Мары дёргается и странно выпирает вперёд. Кончик носа начинает темнеть, а скулы покрываться рыжей шерстью, следом за скулами – подбородок, шея, руки…