Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
– Помнишь ту девушку, Никалаэду, которую мы с тобой обратили?
Санаду исподволь косится на Вааразариза: как можно забыть о событиях этого года? Или это фигура речи? Или у Вааразариза уже плохо с памятью, и события путаются?
– Помню, – отвечает Санаду.
– Пей её кровь каждый день. Совсем чуть-чуть, буквально пару капель. Это помешает формированию связи при встрече с Марабелл.
– Но так я буду связываться с Никой, острее её чувствовать. И я этого не хочу.
– Её обращал не только ты, моя кровь в ней замедлит процесс
– А Мара это почувствует?
– Всё зависит от её осведомлённости о нюансах связи. Если не знает наверняка, отсутствие признаков вашей фазы может посчитать следствием долгой разлуки. Но я бы на твоём месте постарался просто с ней не встречаться. Мы не знаем глав ордена Неспящих, среди них может оказаться вампир более древний и информированный, чем я. У них о связи может быть больше сведений, чем даже у меня.
– Получается, и на третьем этапе ещё можно начать формирование другой связи?
Вааразариз медленно поворачивает к нему голову:
– Санаду. Давай ты не будешь создавать никаких новых связей, а просто ослабишь эту.
– Да я не собираюсь, – Санаду кажется, что его голос звучит слишком ненатурально, – просто технический интерес. С Никой у меня точно связь не сформируется? А то мало ли, заместит влияние Мары и окажется на её месте.
– Ты просто будешь чувствовать Никалаэду немного острее и дольше, чем планировал. Не более того.
Санаду порывисто вздыхает: такой расклад ему не очень нравится. Вообще не нравится, если откровенно: он надеялся быстренько избавиться от последствий прямого обращения человека в вампира. Увы, обратить Нику обезличенной смесью из крови многих вампиров, как это делается при стандартной процедуре обращения, было невозможно. А теперь ещё придётся усиливать её воздействие на него…
Но на другой чаше весов – шанс ударить по Неспящим. Возможно даже уничтожить эту заразу, этих тварей, убивающих ради удовольствия, наслаждающихся муками живых существ, возводящих своё проклятие в абсолют.
Тварей, из-за которых Санаду когда-то лишился надежды на счастье. Лишился доверия архивампиров. Лишился покоя.
Это возможность поставить точку. Впервые за сотни лет.
– И тогда при личной встрече с Марой связь не усилится? – уточняет Санаду. – Мара не будет чувствовать мою ложь?
Опять Вааразариз бросает на него проникновенный взгляд:
– Если обойдётесь без употребления крови друг друга – не должна.
– Это точно или предположение?
– Относительно точное предположение. Я лично такими глупостями не занимался. Но большинство пытавшихся связаться не доводили связь до конца. Всё же это… навсегда, – у Вааразариза нервно дёргается уголок губ. – Вот и ты надеешься эту связь оборвать.
На Санаду снова накатывает холод – всепроникающий, разрушительный. Мара… С ней он поверил, что его одиночество
– Я ошибся с выбором, – тихо произносит Санаду. – Такое бывает.
– Эх! – вздыхает Вааразариз и наклоняется, вытаскивает с нижней полки столика ещё один кубок и бутылку драконьего огненного. – После таких разговоров лучше выпить.
«А ещё лучше напоить собеседника, чтобы выведать побольше его секретов в момент душевной слабости и развязанности языка», – мысленно добавляет Санаду, но кубок принимает.
Не потому, что ему до одури тоскливо.
Не потому, что хочет заглушить эти эмоции выпивкой.
И даже не для того, чтобы набраться смелости и написать что-нибудь Маре. Нечто короткое, неуверенное, не способное стать уликой против него, но достаточное для стимуляции её попыток встретиться и заполучить информацию о могиле Нергала.
А потому, что Санаду тоже не прочь попробовать развязать язык Вааразаризу. Ведь подобные случаи возникают крайне редко.
Эпилог
Громкий, просто чудовищный всхрап обрушивается на спальню.
Вздохнув, я переворачиваюсь на другой бок.
Но гигантская белка на неизвестно откуда и каким образом притащенной сюда кровати заводит очередную руладу.
Похоже, это существо всегда храпит, что трезвое, что не очень. Или на него кофе так действует?
Выведя тонюсенькую подготовительную руладу, иномирная сущность всхрапывает. А я почти жалею, что стала это существо утешать, гладить и обещать подружиться. Я же не знала, что это закончится заселением в мою спальню и концертом форменного храпа!
«Добро наказуемо», – устало думаю я и сажусь на постели.
Проникающий сквозь щель между портьерами свет фонарей подсвечивает предметы в комнате, вторую кровать, огромную тушу на ней и подрагивающий хвост.
– Хр-хр-ры-ру! – выдаёт гигантская белка и причмокивает во сне.
Нет, я так определённо не усну.
Зевнув, поднимаюсь с кровати и забираю с кресла халат.
На цыпочках миную мохнатое создание (оно, конечно, милое, но за вечер мне игр в куклы хватило) и выскальзываю в коридор.
Зачем? Сама не уверена, но бьётся мысль, что можно было бы попросить Санаду наложить заглушающее заклятие на сущность или оглушающее на меня. Если он вернулся – надо предупредить о госте, Санаду вроде как занимается его приручением.
Но намеренно зайти и разбудить ночью – не то же самое, что случайно ввалиться в ванную. Хотя я не против ещё раз посмущать Санаду, присмотреться к нему внимательнее…
Так, стоп. Я же уже определилась, что уверенность менталисток в увлечённости Санаду мной ничем не обоснована. Вроде бы.