Попаданка в академии драконов
Шрифт:
Теперь действительно понятно, почему все трепетно оберегают покой драконов. И мне бы надо осторожнее, но… как же невероятно бесит это покровительственное отношение! Ну почему он не может оставаться таким же милым, как раньше?
— И вам нормально, что вас все боятся? Не противно быть пугалами?
— Так меньше жертв. Поверь, пресмыкания окружающих не доставляют мне ни малейшего удовольствия.
— Я бы так не сказала, ты же ожидаешь от меня пресмыкания и покорности.
Помедлив, Арендар тихо отвечает:
— Нет. Я жду от тебя здравого смысла, чтобы
Фыркаю. Ну да, кто бы сомневался. Меня убить пытались, а он думает, как бы ко мне другой мужчина не подошел. Покачав головой, подтягиваю колени к груди и утыкаюсь в них лбом.
— Расскажи, что у вас там с расследованием? Мне правда интересно.
И просто не хочется думать об отношениях, которые совсем недавно казались такими чудесными. Почему нельзя вычеркнуть воспоминания о том, как он нежно на меня смотрел до всех этих команд?
— Элоран допросил то, что осталось от Фабиуса. Порождение Бездны тот принял добровольно.
— Как такое возможно? — Поднимаю голову. — Как живое существо может согласиться впустить в себя подобную тварь?
— Соблазн силой, властью… Это не редкость: порождениям нужно согласие одаренного хозяина тела для быстрого соединения, адаптации и доступа к магии и сознанию. Все процессы при добровольном соединении идут быстрее, сила больше. Фабиусу не нравилось, что академия принимает одаренных, невзирая на расы и статусы, и жителей непризнанных миров. Академия драконов единственная, кто занимается их адаптацией.
— И чем мы ему помешали?
— Считает это несправедливым распределением ресурсов. Это наши внутренние проблемы еще со времен подчинения царства болотных гоблинов и их восстаний. Тогда их сокровищницу изъяли, положили в имперский банк, проценты от этого вклада идут на обучение студентов и содержание малоимущих и иномирцев.
Теперь понятно, почему Фабиус с такой радостью деньги с меня списал: месть за обиды народа.
А от самой страшной части наказания меня спас Арендар…
— Но зачем? — Вскидываю руки. — Не понимаю: зачем так над собой издеваться?
— Ему обещали академию в личное пользование. Хотя тут, вернее сказать, совместное.
— Он специально выманил меня в лес?
— Нет, ваша встреча была случайностью. Счастливой случайностью, потому что разожравшееся порождение поймать намного сложнее. Ты бы не успела убежать, он бы за секунду проглотил тебя целиком.
Во рту становится сухо и колюче, все в животе скручивается. Жаль, Арендар бокал с вином раздавил: я бы с радостью глотнула чего покрепче.
Поднявшись, Арендар наливает в стакан воды и протягивает мне.
Внутри все подрагивает. Я забираю стакан. Зубы противно стучат о кромку. Арендар осторожно касается моего плеча. Его руку физически невозможно оттолкнуть, но, к счастью, он убирает ее сам и забирает опустевший стакан, садится с ним.
— Может, принести
— Нет. — Пару дней назад лучшим успокоительным было бы прижаться к нему. — Рассказывай дальше.
— А ты знаешь, даже отец редко позволяет себе так мной командовать.
— Не хочешь — не рассказывай. — Отворачиваюсь и, скрестив ноги, складываю руки на груди. Как самому приказывать — так можно, а как ему ответили тем же, так сразу обида.
Он звякает стаканом о тумбочку.
— Элоран прав: вы, женщины, на редкость непоследовательные и непонятные создания.
— Мне по-прежнему интересны подробности, — уверяю я.
— Я не об этом, а о твоей непоследовательности в отношениях со мной.
В груди становится жарко от наплыва противоречивых чувств, от желания снова кричать. Но я сдерживаюсь и дрогнувшим голосом поясняю:
— У нас нет отношений. И ты вроде собирался все рассказать.
И нет, я не буду думать о поцелуях на крыше, не буду, не буду, не буду, даже если от воспоминаний наворачиваются слезы.
Арендар молчит. Мою спину опаляют волны жара. Звонко трескается стакан. И температура возвращается к норме.
— Мы нашли магазин, в котором вчера утром приобрели конфеты, и почтовое отделение, через которое их отправили. И покупку, и отправку совершил мужчина неопределенного возраста человеческой расы. Скорее всего, внешность была иллюзией.
— Если можно создать иллюзорную внешность, зачем было отправлять конфеты почтой?
— В академии нельзя наложить иллюзорную внешность, это одна из базовых защит. Исключение — тренировочные залы. В городе такого ограничения нет. — Арендар умолкает. Не дождавшись отклика, продолжает: — Преступник или преступница расплатились обычными имперскими монетами, так по ним личность не выследишь. Почтовый сканер зафиксировал в посылке незначительные магические колебания, но не опознал ничего опасного.
— Письмо, — вдруг догадываюсь я, и снова меня обжигают воспоминания о свидании на крыше: я же надеялась на что-то подобное. — Подделка почерка?
— Да. Виртуозный обход академической защиты: чары наложены в городе и слишком незначительны, поэтому не заблокировались. Реальный почерк автора выгорел после наступления времени свидания. Следы заклинаний слишком слабы, чтобы по ним определить исполнителя. Единственная зацепка — это вряд ли работа первокурсника. Как и все остальные заклинания. Тебя выманивали к трещине в стене, потому что возле нее нарушены защитные чары и системы оповещения о запрещенных чарах.
Молчу. Арендар вздыхает.
— Ты кому-нибудь рассказывала о моей метке?
— Нет, — без промедления отзываюсь я и лишь потом соображаю, что признавалась Нике.
— Значит, на обе руки накинули, чтобы точно изолировать браслет. Это заклинание из арсенала «Культа Бездны» блокирует метки императорских доверенных лиц, но у браслетов с меткой схожая система действия, поэтому срабатывает и на них.
Похоже, беду со мной Арендар почувствовал по исчезновению метки. Иначе с чего бы ему вдруг возвращаться в академию? Зажмуриваюсь.