Попаданка. Колхоз - дело добровольное
Шрифт:
— Мы тебя тоже, Малла, — чуть ли не хором ответили, смеясь, сестры и прижали меня к себе, — пошли танцевать! Дайра, сыграй-ка нам что-нибудь повеселее.
Все остальные вдовушки одобрительно загудели, а Дайра, улыбнувшись, легким движением руки изменила спокойную мелодию на задорную плясовую.
Натанцевались мы до упада. А когда все снова расселись за столом, я примостилась рядом с Дайрой.
— Дайра, скажи, а ты могла бы научить меня играть на гуделке?
— Могла бы, — улыбнулась она, — я слышала, как ты поешь, у тебя может получиться. Только это, Малла, труд. Долго учиться надо.
— А
— Ты имеешь в виду хор? — со смешком подняла бровь Дайра, — мой отец, Малла, руководит королевским театром. И у меня самой Дар очень сильный. Как ты думаешь, я умею руководить творческим коллективом?
— Но почему тогда ты здесь? — я никак не могла понять логику местных жителей. Зачем заживо хоронить тех, кто может принести пользу.
— Мне семнадцать было, — Дайра все так же улыбалась. Но улыбка стала грустной, — Глай пришел на спектакль и увидел меня. Нашел меня за кулисами. Он был так настойчив, Малла. И так красив.
Она помолчала немного, но я не знала что сказать, и боялась, что из-за моего неосторожного слова, Дайра перестанет рассказывать.
— Он ухаживал за мной, как за королевой. Засыпал цветами, подарками, и я сдалась. Влюбилась до сумасшествия. А отец, когда узнал, что Глай воин, запретил мне с ним встречаться. А тут еще его величество как раз в десятый раз овдовел. Всех воинов на границу отправили. И Глай уехал. Я думала с ума сойду. И как отец не отговаривал, собралась к нему. И отец поклялся Оракулу, что если я поеду, он меня из семьи вычеркнет. В сердцах сказал, эмоциональный он очень, несдержанный. Но Оракул принял его клятву. А я уехала. Без Глая, казалось мне тогда, жить не смогу.
— Он погиб, — прошептала я, чувствуя, как в груди снова печет от боли.
— Нет, — улыбнулась Дайра и смахнула слезу, — мы потом почти десять лет вместе прожили. А погиб он три года назад. Страшное тогда что-то намечалось на границе. Хорошо, что его сиятельство успел вовремя. Остановил хадоа…
— Остановил?
— Да. Мы тогда гонца отправили из крепости. Шустрый мальчишка, он по всему Гвенару мотался, его сиятельство разыскивал. И нашел. Долго мы ждали. Уже отчаялись, думали все погибнем. И мужчины, и женщины… Мы-то рядом встали. Никому не хотелось вдовой оставаться. Но его сиятельство успел вовремя. Мой Глай с друзьями впятером хадоа сдерживали, по герцог Оракула на помощь призвал. Его светлость очень сильный. Почти, как его величество.
— Прости, Дайра, — я почувствовала себя виноватой. Напомнила, разбередила душу несчастной вдове.
— Не извиняйся, — Дайра плакала и улыбалась одновременно, — я радуюсь, когда про Глая вспоминаю. Жаль только, что не ушла я с ним, как остальные женщины… вытащил меня его сиятельство.
— Дайра, — обняла я вдову, — приходи завтра на собрание колхозное.
— Не сильна я в поле-то, Малла…
— Все равно приходи. Нам люди не только в поле нужны. Придешь?
— Я подумаю, — ответила Дайра.
— Дайра, хватит грустить! Сыграй-ка плясовую! — вклинилась между нами счастливая Сайка. Пока мы беседовали, остальные уже отдохнули и снова хотели танцевать,
А потом мы пели песни. Красивые в Гвенаре песни. Очень на наши народные похожи. Слушала я, а сама все
— Малла, — Салина прижималась ко мне, — а ты чего не поешь?
— Так не знаю я ваши песни, — вздохнула я.
— А ты нам свою спой, которую знаешь. Девочки, — Салина повысила голос, прерывая гул застолья, — Малла, нам сейчас песни из Хадоа петь будет. Давай, Малла…
И я дала. Все чувства, что мне сейчас душу жгли, выплеснула.
— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой…
На втором куплете запела вместе со мной гуделка Дайры, и вдруг почувствовала я что-то… что-то такое, огромное и необъятное, будто бы вижу я столько много, сколько человеческий глаз увидеть не может… а потом показалось мне на мгновение, будто бы я в руках уголек держу. Почти потух он, одна только искорка мигает, вот-вот погаснет. А от дыхания моего искорка вспыхнула и загорелась чуточку ярче…
И тут песня кончилась. Замолкла гуделка.
А бабы-колхозницы сидят за столом улыбаются радостно со слезами на глазах, так на них музыка Дайры подействовала.
— Ох, Малла, какая песня, — вытерла слезы Салина, — я как будто бы с Ярком моим увиделась.
— А я с Валисом, — счастливо улыбнулась Нана и всхлипнула.
— А я с Крием, — даже моя тяжелая на эмоции Рыска плакала.
И все остальные тоже закивали подтверждая, что и они сейчас вспомнили тех, кого любили.
После такого как-то закончилось наше застолье. Ни пить уже, ни плясать, ни петь не хотелось. Стали по домам все расходится, шепчась и делясь друг с другом дорогими воспоминаниями.
А я осталась Салине помочь прибраться, Дайра в уголочке так и сидела, струны перебирая, словно с инструментом разговаривая.
— Пойдем, Дайра, — позвала я ее, когда мы закончили. Слишком сильно увлеклась она беседой с гуделкой и ничего вокруг не замечала. Я давно знала, все музыканты немного с придурью. Был у Орландо знакомый гитарист. Играл, как Бог, а пил как дьявол.
Попрощались мы с Салиной и вышли вместе с Дайрой во двор. А там ночь уже давным-давно наступила. Густая, темно-синяя, и звезды высоко-высоко в небе искорками светили, не складываясь в знакомые созвездия. Луна здесь тоже была, но очень маленькая, и от того ночи казались мне гораздо темнее, чем в нашем мире. Ветерок еле слышно шелестел нескошенной травой во дворе, надо будет завтра с горбушкой в гости наведаться. Некогда сестре двором заниматься, целыми днями она в правлении торчит. То с купцами договаривается, то овощи принимает с огорода, то сыры от Сайки, то отгружает купцам заказы.
Я зевнула, как-то внезапно навалилась усталость и хотелось побыстрее попасть домой и лечь в кроватку…
— Малла, не знала я, что песенница ты, — обняла меня за воротами Дайра, — Приду я завтра на собрание. Обязательно.
И рассмеявшись, убежала прочь по улице. А я не поняла, что она имела в виду, но переспрашивать не стала. И, широко зевая, пошла к себе, думая, как хорошо, что я живу по соседству. И через все поселение мне домой возвращаться не надо.
Я уже взялась за калитку, как кто-то схватил меня за запястье и резко дернул в сторону.