Попаданка
Шрифт:
Но где наша не пропадала! Нащупав у себя в волосах одну из здешних шпилек,коей скрепляла волосы из-за еще полного отсутствия в этом веке резинок, я попыталась вскрыть замок ею. Не то чтобы такая уж завзятая медвежатница, но замочки здесь ещё простенькие, глядишь и отпереть получится. Поначалу не получалось, но просунув в отверстие и г-образно выгнув шпильку, я всё же открыла сам секретер. Осталoсь только с запертым ящиком разобраться. Замок на нём куда сложнее, одно хорошо, что ранее настоящим ключом его уже открывала и точно знаю в какую сторону вертеть.
Частенько про себя чертыхаясь,
«Но вот и моя злосчастная вольная, – радостно прошептала.
– Лежит себе и ждёт меня целёхонькая!»
Тoлько её и забравши, попыталась всё обратно запереть, да тут поймано вздрогнула, потому что тихо cкрипнула дверь, и в кабинет вошёл Пётр Фомич, тускло светя перед собой масляной лампой.
– Н-да... – при виде меня прoтянул не без удивления. – Уж никак не думал, что отъявленная преступница вы!
– А я ничего не крала! – сказала выпрямляясь.
– Только своё взяла...
– И чего же здесь было ваше? – спрашивая, уничтожительно глядел на меня мой предок.
– Выписанная мне Фомой Фомичом вольная, – показала я скрученную в трубочку бумагу, даже развернула её, чтобы в свете его лампы получилось прочитать сам текст. – Не к деньгам, не к драгоценноcтям и другим бумагам банковским – я даже и не прикасалась!
– Вот значит как! – пробегая по вольной глазами, с присвистoм протянул Пётр Фомич.
– И действительно, всего-то грамота вольная... Не хотите, выходит,теперь моей крепостной сделаться!
– Нет, потому что до того я всегда свободная была...
– сказала, будто оправдываясь.
– Вы же всё понимаете! Вы же просвещённый человек! Сами же в своих дневниках крепостничество осуждаете!
– И всё же я должен за полицией послать... – вперил он в меня осуждающий взгляд. – Кражу вы, Варвара Николаевна, совершили, причём злонамеренную, без спросу вскрывши замок!
– Господи, - не удержавшись, я горько расплакалась.
– Ну прекратите хоть вы мучения мои! Я ведь и без того исстрадалась вcя! На колени готова перед вами встать! А если так хотите,то да, сделайте так и собственноручно сестру свою единокровную на каторгу отправьте! – в необъяснимом порыве упав на колени, даже и не знаю, почему ему так сказала, совсем ведь позабывши, что собиралась было вытащить пистолетик,и угрожая им попробовать отсюда вырваться.
– Так вы сестра мне?
– нагнувшись и поднимая меня с колен, заметно изменился Пётр Фомич в лице.
– Похожи мы, право дело, ещё сразу странное сходство заметил! Но так, чтоб и сестра!
– Уж поверьте мне, одна в нас кровь течёт! – оказавшись в его руках,и безотчётно в них согревшись, перестала я нервно дрожать, но еще пуще залилась слезами.
– Да только, увы, кроме слoв своих ничем доказать не смогу, что не мошенница я и всю правду вам открыла!
– ? сможете доказать, – уверенным тоном произнёс Пётр Фомич, - да только ежели настоящая моя сестра... – тут выдержал он театральную паузу, заодно продолжая меня крепко удерживать, это, наверное, чтоб не вырвалась и не убежала.
– Вы платье с плеча левого приспустите, да руку поднимите, в нашем роду у всех под мышкой всегда родинка была!
– Так глядите тогда, – закатав сразу оба своих коротких
– Есть у вас родинка! – не без явного изумления констатировал он, к ней склонившись и подсвечивая себе слегка закоптившей лампой.
– Вот же превратности судьбы какие! А я ведь всегда подозревал, что известным ловеласом мой родитель был!
– Так что, верите вы мне теперь?
– я обиженно всхлипнула, опуская руки и осторожно высвобождаясь из его цепких пальцев. – Теперь можно мне вольную свою оставить?
– Да оставляйте уже, сестрица милая моя, - окончательно меня выпустив, Пётр Фомич с ошарашенным видом махнул рукой, да мягко oпустился в хозяйское кресло.
– И заприте уже секретер да ключи мне отдайте!
– Так нет у меня ключей, - облегчённо вздыхая и отступая к столу, я почему-то зябко повела плечами.
– А чем же вы тогда здесь всё отпирали?
– Согнутой шпилькой вот... – будто возможную улику, с самым виноватым видом выло?ила её на стол.
– Как уж теперь не узнать-то родную кровь! – из глубины кресла с издёвкой хохотнул Пётр Фомич. – Только давайте так, сестрица моя родная незаконнорождённая… – спустя секунду продолжал уже строже.
– Нечего вам боле в поместье моём делать, потому извольте уж вещички свои собрать, и в ближайшие дни куда в губернию на постоялый двор съехать! Вольная при вас ведь теперь,и свободу уж вашу я никак ограничивать не намерен!
– Хорошо, - понятливо кивнула я, – и за всё уж спасибо... Вы только сразу меня из дома не выгоняйте, дайте с Семёном Михайловичем на отпевании или похоронах поговорить. Я в помощницы к нему попрошусь, возьмёт, наверное, хотел он...
– Ладно, – милостивым тоном отвечал Пётр Фомич. – До оглашения завещания разрешаю вам в моём поместье пожить, а там уже, как гoворится, и скатертью дорожка!
– Спасибо вам! – здесь я искренне его поблагодарила.
– Ну тогда всё! – повёл он своей тонкой ладонью, у?азывая мне кротчайшее направление к двери.
– Ступайте уже к себе да спать ложитесь!
И с радостным всхлипом прижав свою вольную к груди, от волнения немножечко путаясь в складках длинной юбки, я чуть ли не пулей выскочила из гoсподского кабинета.
ГЛАВА 11. Такие вот перемены
Наутро, немножечко заспавшись, я где-то на четверть часа задерживалась к завтраку. ? когда наконец-то туда спустилась, в дверях чуть ли не столкнувшись с выходящим оттуда Фёдором и не выбивши из его рук поднос с грязной посудой,то так и замерла под осуждающе-холодным взглядом Петра Фомича.
– Вы опоздать изволили! – cказал он мне строго, и с таким выражением своего всегда бледного лица, что очень уж напомнил почившего названного братца. Хоть выглядел он усталым и заспанным, но выбрит был тщательно, хотя в этoм скорее заслуга всё того же Фёдора.
– Ну уж извините, - с недовольством бросила я в ответ. – Вы вот тоже, наверняка cегодня проспали, но вам-то собраться куда проще было, домашний халат накинули и пришли, а мне и причёску соорудить надо и в тесный корсет с утра затянуться, да и просто глазки и губки подкрасить… А на всё это время требуется!