Попаданки домой не возвращаются!
Шрифт:
— Увиливаешь, — ответил Тинхе, но это было уже не важно. Напряжение медленно покидало его тело. Я вдруг выяснила, что снова могу дышать полной грудью.
— Сам подобрал слова для вопроса, — не согласилась. — На этом лимит вопросов на данную тему исчерпан.
Вот, главное вовремя обозначить границы!
— Так значит? — Усмехнулся куда-то мне в висок.
Легонько пальцами Тинхе провел по моей спине, прямо по позвоночнику, от шеи к пояснице. Это сложно было отнести к поглаживанию. Он будто пересчитал позвонки, проверяя все
Там, где он прикасался, начиналось теплое покалывание, проникающее снаружи внутрь.
А потом его рука скользнула ниже. Переместилась на бедро. Только я подумала, что выставленные границы куда-то не туда сместились, мужчина, продолжая удерживать меня одной рукой, другой подхватил под коленки, поднимая.
Че происходит-то?
В общем это я и спросила, когда обнаружила себя опрокинутой на шелковые простыни в распластанном виде. Нет, я не наивная дурочка. Это не первая кровать с обнаженным мужчиной в ней. И если повезет — не последняя.
Просто, с чего вдруг?
Надо мной нависло крепкое мужское тело. Чертовски красивое рельефное с тонкой полоской волос, уходящей туда, куда мой взгляд не ускользнул. Ради сохранения собственного здоровья. Сердечко-то слабое, не выдержало бы.
Как и у Тинхе, — подумала я.
Под сердцем виднелся шрам. Бледный, почти незаметный. Учитывая, как просто лэйтарцы заживляли раны, это поднимало много вопросов. Но хватит с меня на сегодня раскрытых тайн. На голые руки насмотрелась, торс заценила, во вражьей спальне побывала. Пора бы и честь знать.
Поубавив ненужное любопытство, я повторила вопрос, видоизменив его.
— Э?!
Ладно, получился не совсем вопрос. Сложно сформулировать мысли, когда вас взглядом прожигает тьма. Только колоссальный опыт Избранной и стойкая железная воля, позволили преодолеть губительное искушение. Я повторила:
— Что за дела?
Его руки упирались в матрас по разные стороны от меня. Мы не касались друг друга. Но каким-то образом ситуация от этого казалась только острее.
— Да плевать мне на того Странника, — возмутилась я, тихонько паникуя и сдавая все карты. — Тебе-то почему нет?
— Меня убивает мысль, что он последний, кто тебя целовал.
Слишком серьезно сказано. Почти ревниво.
Я издала смешок.
Еще один.
Простите.
Возможно, нервы. Сдали и сдались. И я вместе с ними.
Будь во мне больше пафоса, я бы сказала, что засмеялась Врагу в лицо. На самом деле, я заржала в голос.
Тинхе сам виноват.
— Так никто не говорит! — простонала я, глуша смех. — Что за вычурная пошлость? Где ты взял эту фразу? — И тут меня озарила догадка. То есть, что-то подобное я всегда подозревала, но проверить не могла. — У тебя под подушкой любовный роман?
Так быстро я никогда не двигалась. Даже ради спасения собственной жизни. К слову, того уровня паники, что отразилась на лице идеологического противника, когда я рванула к подушке,
Уф.
Выдохнула.
Подняла взгляд на Тинхе. Блестящие антрациты сверкали весельем.
— Не все тайны следует раскрывать, любопытная Дробь.
Я хмыкнула.
Проиграна битва, но не война!
— И я говорил правду. Хотел бы поколебать твое чувство прекрасного пошлостью, остановился бы на классике.
Определенно он читал дешевый бульварный роман! Хотя лучше его. Нефритовые стержни еще никого не убивали, а вот посыл в пьесах Шекспира мог быть трактован Странником чересчур превратно. Не-не, обойдемся без ядов! Без кинжалов. Без поездов. Без чахотки. Вот без всего этого.
— Чувствую, мое представление о классике, сильно разнится с твоим, — неуверенно сказала я. — Надеюсь.
— Романтика есть романтика.
— Вовсе нет. Не могу представить фразы хуже!
Тинхе злодейски улыбнулся, приняв вызов. Медленно склонившись надо мной, он обернул голос в глубокий черный бархат.
— Отныне ты будешь делить постель со мной, — легонько выдохнул он, щекоча мою кожу. — Греть ее?
Тут кажется он сам немного запутался.
Я прижала свободную ладонь к лицу, все еще не имея возможности перестать улыбаться.
— Сдаюсь, вот это было ужасно.
— Атмосфера не подходящая. — Нотка обиды.
Растопырив ладони, я с сомнением посмотрела на него сквозь пальцы.
— Да ладно! Куда еще более чем подходящая?
Он что-то невнятно пробормотал, отзываясь о моей неспособности оценить старания творческой души. Отпустил мою руку. Плюхнулся рядом на кровать, перевернувшись на спину. Автоматически натянул на себя одеяло, едва ли не до подбородка.
Я продолжала посмеиваться. Ровно до того момента, как поняла, что давненько не чувствовала себя так легко и хорошо.
Поймите правильно. Я не мазохист, что любит страдать или настолько психологически подавлена, что ощущение счастья вызывает подозрения о скорой трагедии (которая, кстати, будет!). Но чувствовать себя комфортно (счастливой!) в компании Врага — очередной шаг на пути к точке невозврата.
И как только улыбка сползла с моего лица, Тинхе сказал:
— Ты ступила на порог моего дома нервная, жалкая и сломленная.
— Что?
— Я проходил с Избранными все этапы их отречения. Я знаю, в каком состоянии ты должна была быть, чтобы заполучить вейос. Пусть даже нашла способ отменить его власть. Обычно, после всех манипуляций, бывшие Избранные проходят реабилитацию (как и все жители присоединенных миров). Ты сильна, дорогая Дробь. Но и ты сломаешься, если постоянно давить.