Попаданы
Шрифт:
Не повезло капитану. Да и Смитам - не повезло.
Отдаю должное и снимаю шляпу, но воевать им не хотелось. Особенно против "железных подштанников" в количестве двух десятков. Ну и нас, в боевых скафандрах, тоже особо не заборешь...
Вот и кинулись в откровения, господа разведчики, в откровения, от которых Оливия убежала обратно на борт "Мышки" и теперь плачет, уткнувшись лицом в подушку.
Мы с Мостовым тоже не против поплакать, только отчего-то больше на "хи-хи" пробивает.
Умные мы с ним, слишком.
Вечно ищем ответы внутри, закапываемся,
А все просто: карантин, от нас. Колонизация - для нас. Спасают умнейших, не приспособленных для жизни - забирая на орбитальные базы. Спасают сильнейших - вывозя на колонизируемые миры. За пару поколений, сотрется грань и уйдут те, кто хоть и слабо, но помнит Землю. Молодежь будет уже жить по имперским законам. Не будет англичан, венгров, австралийцев. Будет единый монолит, ведь что такое сто тысяч, против двух миллионов? Так, перец в муке. Вроде и есть вкрапления, да и привкус остается, но два миллиона, через сто лет станут миллиардом. А сто тысяч?
Хорошая кухонька у Смитов, надежная. И связью обеспечена и защитой - постаралась бабуля Марион, сооружая свое гнездышко. Через час сюда доползет боевая станция, возьмет нас на прицел и нашему мирному разговору придет окончательный и бесповоротный.
Снимаю шлем и кладу перед собой, демонстрируя усталую улыбку.
Понимаю я имперцев.
Вот, умом понимаю, а сердце заходится в дикой злобе, так бы и спустил рабыню с поводка, пусть потешит свое горячее эго, моя Огневушка-Поскакушка!
И Ромму не легче, вон как огоньки в глазах мелькают, да искры сыпет вокруг себя болезненно-белого цвета.
Вновь осматриваю всех, сидящих на кухне.
Марион и Бааз светятся коричневым, синим и желтым, спецназовцы - зеленым, красным и один, вот сюрприз-то, нежно-розовым!
– Вы, оба, понимаете, что нарушили контракт, подписанный добровольно?
– Бааз прекратил играть в кулачки и теперь пытается заглянуть мне в глаза.
– Вы...
– Заткнись, Бааз.
– Марион вновь продемонстрировала свое превосходство.
– Они не чувствуют себя виноватыми. Они даже не понимают, что именно плохого они сделали. Они - сыновья своих родителей!
– Мы не подписывали контракт. А Мои родители Мне не лгали...
– Я встал и напялил шлем.
– Йари, они твои.
"Спецуру" Мостовой спасти успел, пусть они ему на памятник скинутся, когда потушат ранчо и подлечат нервы, разумеется.
На пандусе пришлось остановиться и задуматься, а не выбросить ли, к чертям собачим, плачущую девушку из своей каюты, освобождая жилплощадь?
Подумал и решил оставить - пусть по плачет.
Не виновата она, что приемыш. Не при чем.
Ну не может быть ребенка у женщины от кольвега, не может! И наоборот - не может! Неумолимы законы природы, хоть ты голой жопой в крапиву сядь, хоть крапивой по жопе хлещи!
Едва прошел в рубку, как вернулась Йари и заняла свое место под сердцем.
Сердитая, недовольная и на грани слез. Это очень хорошо. Значит поняла, чем отличается охотник от палача.
"Мышка" легко развернулась и рванула вверх. Надеюсь, Оливию успели зафиксировать.
– В систему вошло еще три корабля.
– Сти мягко кашлянула, привлекая к себе внимание.
– Прибывшее судно прошло идентификацию.
Закрутив привычную бочку, приготовился к плохим новостям.
– Тяжелый линкор " Маршал Г. К. Жуков". Порт приписки - Саур-4, "Матушка".
****
Оторвавшись от корней столь любимой планеты, любой друид или друидесса испытывают необоримый шок, лишаясь привычной сферы природной и общественной деятельности. Шок переходит в ступор, ступор - в кому, из которой выходят считанные единицы, "оторвавших корней". На памяти Малики, таких, с успехом вырвавшихся из коматозного состояния было всего трое. И все трое - страшные непоседы и непревзойденные рассказчики-вирвидоры. Ходили слухи и о еще одной личности - предшественнице Малики, степенной Льваниди, что "оторвала корни" за год до появления на свет Малики из хрупкого ростка, перенесенного бурным ураганом с соседнего континента.
Жизнь друидов, упорядоченная и не склонная к путешествиям, размеренная и растянутая на столетия и столетия, пришла к концу, вместе с появлением на поверхности этих новых разумных.
Малика отчетливо видела, что ростков, заложенных за эти годы, намного больше, чем необходимо всей планете; что все новые и новые молодые все чаще и чаще смотрят на небо, привыкая к ярким шарам таких далеких и таких страшных, звезд.
Выбор Литталины, сделавшей шаг от привычных догм непротивления и молчаливого созерцания, пронзил общество друидов, встряхнул от корней и до макушек, отрезая кусок прошлого и изменяя будущее.
Поздно дошло до Малики, что красавица Литталина, не только вирвидор, но еще и "Ажьгья" - "ступень развития, шаг вперед".
Вот и сделала она шаг, который никто и представить не мог, отдав всю себя, без остатка, тому странному существу, с помертвевшим лицом, горящими глазами и метущейся душой, так плохо различимой за всеми внешними проявлениями.
Следующий шаг - выход из-под коры.
Фаза личинки завершена, пора прорывать ставший тесным кокон и расправлять крылья.
Не все станут сказочно красивыми "Ларки", будут и скромненькие, серенькие, несущие на своих крыльях свои семьи, дома и исполнение решений старших и более опытных. Будут бунтари, поднимающие своими крыльями бури столетий. Будут ушедшие в себя философы и несносные моралисты, вечно брюзжащий и всем недовольные.
И Звезды станут ближе.
Сперва на шаг, потом на год, десятилетие и...
Могут разойтись пути русских и друидов, могут. Никто не застрахован от непонимания, гордыни, безнаказанности и эгоизма.
Но, пока русские не забывают, для чего нужна хворостина, дети обещают вырасти умненькими.
"Жаль, наших не имеет смысла пороть"!
– Усмехнулась своим мыслям Малика, потягивая божественный напиток, сваренный из трав Матушки, в чайнике богов, на воде ручья мироздания, наполненного мудростью.