Попаданы
Шрифт:
– Ну, для начала, скажу сразу - это не негр!
– "Обломал" я присутствующих.
– Альгедийцы, от сильного страха, либо белеют - чаще всего, либо становятся чернее цвета своих глаз.
– Мишт не говорил, что это альгедиец!
– Жанна с укоризной посмотрела на жениха, который очень скоро станет ее мужем и будет во всем виноват, совершенно официально.
– Да, это альгедиец...
– Я замер, предвкушая следующую фразу, уже готовую сорваться с моего языка.
– И вы, Жанна Владимировна, его прекрасно знаете... Так же как и я, и еще восемь человек,
– Ты его...?
– Терехов отставил в сторону стакан с чаем.
Пришлось признаться, что - увы - не я.
– Интересно, капитан "Амталла" продаст трофей?
– Жанна задумчиво откинулась на спинку стула.
– Думаю, это будет чудесный подарок Его Императорскому Величеству, Милу I!
– Длона Ангерп будет горд преподнести в качестве подарка...
– Начал было разливаться соловьем один из дипломатов, от "союзной" стороны.
– Длона Ангерп будет горд послать далеко и длинно любого, кто попытается надавить на него!
– Мишт очень точно описал ситуацию одной-единственной фразой.
– Трофеи - это святое! Но я попрошу его прислать точную голограмму, головы... В этом он мне не откажет.
Самоуверенность Мишта меня просто поражала! Для начала - трофей был добыт совершенно не нами! А во-вторых... Я очень просил капитана, не расставаться с "банкой" и не разрешать ее "фотографировать". Было еще и в-третьих, самых противных: дипломатическая службы Альгейды могла обидеться за такое отношение к ее "верным слугам" и устроить нам маленький дипломатический кризис.
Длона, выслушав мои соображения, заверил, что поступит именно так, как я и просил - мстительность серокожих давно вошла в поговорку, предупреждая всех, мало-мальски разумных.
– Что, Оливия, если речь идет не о чернокожем человеке, уже не тошнит?
– Не удержался я от укола в демократическое воспитание и толерантность ко всему живому.
– Ай-яй-яй... Как не стыдно, красавица?
– Плат... Вот, не русский ты, человек...
– Терехов "отмер", получив интересующую его, информацию.
– Вечно норовишь попрыгать по живому, в раскаленных башмаках. Стукнуть, побольнее. Ущипнуть, съязвить, уколоть, в конце-концов! Добрее надо быть. Проще...
– Ну, уж нет!
– Замахал я руками, отгоняя последнее слово.
– Проще... Да ну, его, это "проще"... Еще народ потянется, не приведи звезды!
– И это заявляет Вирвидор!
– Пафосно ткнула в меня указующим перстом, Тамара Вадимовна.
– Ты же просто обязан собирать вокруг себя...
– Я обязан "собирать", а не "отбиваться от всех униженных и оскорбленных"...
– Несколько более резковато, чем следовало, ответил я.
– Я обязан собирать тех, кто слышит, а не тех, кто предпочитает, что бы слушали только его.
– Ага. Я понял: Вирвидор, это Миннезингер, во!
– Капитан Солев радостно вытер пот со лба.
– Скорее - Боян...
– Вздохнула Жанна, уставившись мне в глаза, словно пытаясь прочесть в них что-то, что написано крупным шрифтом, но на непонятном языке.
–
– "У мудрого вечно болит голова" - Перевел я старинную фразу альгедийцев, уже давно употребляющуюся, как ругательство.
– Если болит - значит, она еще есть?
За все время нашего разговора, меня не оставляло чувство, что за нами кто-то наблюдает, пусть осторожно, украдкой и с изрядной долей радостного внимания нашим словам, но... Анализируя каждое произнесенное нами слово и раскладывая фразы по полочкам, методично и неотвратимо. Так квалифицированная горничная, не задумываясь, подравнивает в ряд полотенца в ванной и стопочки белья в шкафу - умение идеала.
Вот и за нами наблюдал "идеал".
Будь внимание менее пристальным - не обратил бы ни малейшего внимания.
– Жанна... Управляющий кристалл или компьютерная система?
– Я замер, оценивания уровень испуганно переметнувшегося в сторону, внимания.
– Или не всех "клопов" выловили?
– Кристалл.
– Ответил за Жанну капитан.
– Не доверяешь?
– Недоверие - мать безопасности.
– Сорвалась у меня с языка старая французская присказка и Мишт согласно кивнул головой.
Сделав над собой усилие, плюнул и отказался от поисков наблюдателя - мне здесь "крутиться", максимум сутки, а дальше пусть сами прыгают. Мишт медведь ученный и воробей стреляный, меня понимает с полуслова, а значит, кому-то очень не поздоровиться.
– Жанна Владимировна, если Вы не возражаете, после обеда, если капитан Мостовой разрешит мне забрать "Мышку", хотелось бы покинуть Ваш гостеприимный корабль!
Не знаю, с какого перепуга меня переклинило на "высокий штиль", но улыбки на лицах появились вполне закономерные и очень открытые.
– "Мышка" и так твоя...
– Ромм тяжело вздохнул.
– Может, все-таки с нами?
– Не-а. Земля и так далеко с краю. Так далеко, что не сделать еще пару шагов и полюбоваться тем, что Там... Глупо и не достойно ни Человека, ни Вирвидора...
– Ты не будешь возражать, если я составлю тебе компанию?
– Оливия выглядела напуганной и одухотворенной одновременно, всем своим видом доказывая, что кровь в ее жилах далеко не водица...
– Ты не поверишь - Буду! И очень сильно.
– Я поставил крест на всех девичьих мечтах, разом превратившись для окружающих "еще в того м-ка, отказавшего девушке".
– Я не езжу в Тулу, со своим самоваром... И в монастыри, особо не лезу... Так что, попрошу не...
Оливия опустила голову, а когда ее подняла, то, к моему удивлению, на ее глазах не было слез. Пусть и не было улыбки, но в колодцах ее души уже зрело зернышко, самое важное для любого разумного: понимание.
Появилось бы оно, если бы я согласился?
Слишком много "бы", а следовательно - не интересно.
Выйдя из-за стола, не торопясь направился к "Мышке": предстояло вернуться на "Восток", пополнить запасы и припасы, разобраться с накопившимися вещами, отобрав только необходимое и отправив остальное прямо на Матушку. Поваляться в ванне, в конце-концов!