Попадают по-разному
Шрифт:
М-да, кого-то из лазутчиков храатам стоило бы вздёрнуть, но не пойман - не вор. Куда их часовые смотрели, когда кто-то все стены и башни изнутри и снаружи срисовывал?
Хм. Ведь может оказаться, тот кто срисовывал эти стены и строил. Причём, прекрасно знал - под огнём наших пушек они не выстоят. Тут чем дальше, тем больше убеждаешься, насколько готова к войне одна сторона и не готова другая.
Укрепления в хорошем состоянии. Вижу в первую очередь, именно это.
Камень - по большей части известняк, кирпич и дикий камень - только
Навесных бойниц на большинстве башен нет. Неумно, вещь старая и достаточно известная. Кое-где над стенами видны дымки. Похоже, смолу кипятят. Неужели думают, мы вот так сразу пойдём на штурм?
В самом городе ещё укреплённые точки есть - малые крепости, большие башни. Отсюда просматриваются три. Ещё какие-то торчат. Высокие, кверху сужающиеся, все какими-то арками изрезанные, да ещё с куполами золочёными. Для обороны совершенно непригодные. Что-то там между арок болтается. Приглядываюсь - вроде колокола.
– Что, Осень, колокольни разглядываешь?
– чуть из седла не выпала от оклика Динки.
– Колокольни?
– Ну да, вон торчат, как члены возбуждённые. Аж головки сияют, - и ржёт злобно.
– Будешь слишком много о головках думать - сама без головы скоро останешься, - и не заметили, как Госпожа вернулась. Алые доспехи, золотые рога. И та личина, где глаза во тьме светятся. Сейчас они только блестят чернотой, как вулканическое стекло. Однако, через них видят.
– Зачем эти колокольни?
– С них звонят, созывая стадо на кормёжку.
– Дают сигнал к началу службы? Вроде как у нас в городе звонят при пожаре?
– Примерно.
– Читала, в старой столице полным-полно высоченных башен, объединения ремесленников да просто богачи строили раньше, соперничая друг с другом. Тут тоже спорят у кого выше?
– Вроде бы, - отвечает Динка, - только с наших не звонят, и самая низкая - в два раза выше. В остальном - одинаковая степень бесполезности. Памятники чьей-то глупости.
– Как и храмы при них.
– Наоборот вообще-то. Они вроде пристроек при молельнях всяких.
Снова вглядываюсь в ближайшую к стене колокольню.
– Эти колокола литого металла?
– Да.
– Это плохо.
– Почему.
– У них могут быть пушки. Не только те, что мы продавали.
Мать и дочь вместе хохочут.
– С чего ты взяла? С литья? Так колокола у нас покупали. Мозгов нет, такие тяжёлые отливки делать. Медь им по цене золота уходит. Эти сплавы для пушек не годятся. А они думают - мастера - тайные последователи богоугодное дело делают. Мастерам прямо сказано, чтобы все лили из разных сплавов. С полученного от храатов мне пусть платят обычный налог с прибыли, а остальным могут распоряжаться
М-да, люби я высшую математику чуть поменьше, точно бы попросила Госпожу разрешить мне учиться на орудийного мастера. Умение считать там совсем не лишнее, а бедных оружейников просто не бывает. Шкурой рисковать не пришлось. Сидела бы в Замке, соотношение меди к олову высчитывала. Из пушечных мастеров хороших и наоборот, учеников в походе нет никого. Только средние, те, кого меньше всех жалеют. Хотя, всё-таки вру, два выдающихся пушечных мастера в походе участвуют. Сама Госпожа и Начальник огня.
Так что, подытоживая даже будь я пушечным мастером, всё равно была бы на этом холме и этом коне, только с другим наплечником, и в качестве артиллерийского разведчика. Вон там один впереди, стены рассматривает. Могла бы на его месте быть.
Такая вот я жадная девушка, люблю золото и серебро, ибо без многого можно прожить, а вот без этого -нет, да и пожить ещё мне хочется. Хотя и не забываю любимый стишок Динки.
Всё моё!
– сказало злато.
Всё моё!
– сказала сталь.
Всё куплю!
– сказало злато.
Всё возьму!
– сказала сталь.
Улыбаюсь Динке, стараясь воспроизвести гадючью ухмылочку, что она так гордится.
– Это называется продавать храатам верёвки, на которых их потом повесят.
– Ага! Правда, здорово, знаешь, почему мы их именно вешать будем и никак по другому?
– Так!
– звучит приглушённый маской голос, - Девочки, не ссорьтесь.
Госпожа даже не повернулась в нашу сторону. Кажется, маска каким-то неизвестным способом позволяет не только во тьме видеть или нужное приближать, но и слух усиливает.
– Кстати, ты так и не сказала, почему мы их будем именно вешать, а не на кол сажать, или на кусочки резать.
– У них смерть удавленника или утопленника считается самой позорной. Таких и после смерти мучать будут.
– Угу. Займусь, как время свободное будет. Удавить - не самое позорное. Самоубийство совершить - куда хуже. Их даже с прочими хоронить нельзя.
Сейчас на мать и дочь Еггты похожи куда больше, чем обычно. Вот только, похожи именно тем, чем обычно различаются.
– Ой, мам, я поняла, кажется. Ты примеряешься, как принимать всех этих вождей, кто сдастся, будешь. Играешь, как актриса. Признаться, сейчас ты и выглядишь, как настоящий демон.
– Да ну?
– к нам поворачивается, только теперь глазницы красным пылают.
Динка ойкает, и не поймёшь, на самом деле, или притворяется.
– Сигнальные ракеты, Верховный.
Над лесом можно рассмотреть три красные точки с длинными следами от дыма
– Кто это там?
– Дина даже не поворачивает головы.
Её дочь делает вид, что присматривается. Остальные молчат, знают уже, на любой вопрос должна отвечать одна из "змеек", а так как здесь только я.
– Начальник огня. Восемь "питонов". Скоро будут здесь.