Попал
Шрифт:
— Дык два рубля уже отдал, ну еще рубль добавлю.
Машка возмущенно вскинулась. Мол договаривались же. Но отец вякнуть ей не дал:
— Ишь каков! Девка значит не спи ночами, пальцы иголкою исколи все, глаза испорти за шитьем а ты ей три рубля всего. Давай пятнадцать рубликов и пусть Машка за работу принимается.
— Пятнадцать рублей! — охнул я. — Побойтесь бога Матвей Спиридоныч! За что ж такие деньжищи. Таких цен даже в Барнауле нет. Ладно! Добавлю еще рубль.
— Рупь? Да за рупь только и скроить на одного можно, а вас вон два бугая. За рупь Машка вас только обмерить может,
Архипка, прибалдев, глядел на меня, а у Катьки — глаза в пол-лица и рот открылся буквой «О». Машка же умоляюще смотрела то на отца, то на меня. Ей очень хотелось получить заказ и даже не столько из-за денег. Как любому творческому человеку ей хотелось испытать себя в чем то новеньком, а мой заказ как нельзя лучше подходил под это дело. Я же, скинув полушубок и положив его на лавку, сказал возмущенно:
— Да где ж бугаи то? Сами же сказали, что мелкие мы. Чего тут кроить? Но раз вы настаиваете, так и быть накину еще два рубля.
— Это в женихи вы мелковаты, а обшивать вас так и за бугаев сойдете. Так что давай червонец и Машка мерять вас будет.
— Червонец? Нет червонец это много. Я и так хорошую цену даю по три рубля за костюм. Соглашайтесь Матвей Спиридоныч.
— Соглашаться говоришь? Ладно согласен по три рубля за костюм, но это не считая задатка. По рукам?
— Это как, не считая задатка? — возмутился я, но потом сделал вид что задумался, поскреб рукой затылок под шапкой и, удрученно махнув рукой, сказал: — Уговорили вы меня Матвей Спиридоныч, согласен я. Только пусть тогда Мария еще и банданы нам с Архипкой скроит.
— Чаво, чаво? Каки таки банд…наны? И не выговоришь еще, прости Господи.
— А! Ерунда мелкая. Косынка такая, на голову, ну как у девок. Я потом нарисую.
— Косынка? Ну тогда ладно. Так что, заказчики, по рукам.
— По рукам, Матвей Спиридоныч.
— Машка давай меряй этих мелких бугаев. Мать самовар поставь, будем их чаем отпаивать, может подрастут. А ты, Петька! — обратился он к сыну: — Учись у Леньки как торговаться надо.
Однако, завязывать надо с этими торговыми спектаклями, скучно селянам, замучают предложениями поторговаться. Нашли шоумена блин. А чай с медком и свежим хлебушком у Лучкиных хорош!
Дома у нас сидел и чаевничал с дедом, Федор Жабин. Похоже, дед ему про голод в «Рассее» рассказал, и тот пришел за комментариями. Я не ошибся. Жабин почуял изрядную прибыль, но сомнения грызли его. Дед, увидев нас, сказал:
— Вы где шляетесь то, летна боль? Мы уж заждались вас. Ляксей обскажи-ка все про голод Федьке. Очень интересно ему стало.
— Что вас интересует Федор Иваныч? — вежливо произнес я.
— Дак все интересует. Откуда про голод узнал да про цены? Повтори все что деду своему говорил.
— Откуда узнал, говорите, так газеты читать надо, там про неурожай в нескольких губерниях прописано, а о том, что цена на хлеб взлетит, вы как человек оборотистый сами сообразить должны. И самая большая цена у зерна будет в Тюмени, из-за железной дороги.
Жабин смотрел на меня как на заговорившую зверушку.
— Где же ты, мил человек, газету в селе увидал.
— Ну как где?
Самое смешное, я не врал Жабину. Оказывается, приезжали к знахарке лечиться состоятельные люди, редко но приезжали и газеты с журналами привозили, хотя посещения эти не слишком нравились Бабе Ходоре — опасалась она чего то. И в газетке той действительно была небольшая заметка с прогнозом засушливого лета. Я если бы не знал, то не обратил бы на нее никакого внимания.
— Ты посмотри Софронушка, какая жизнь пошла — яйца курицу учат! Ладно! Вот была бы у тебя тыща или даже две, чтобы ты сделал? — решил на халяву получить консультацию хитрозадый деревенский «олигарх». Но я его не слишком вежливо обломал:
— А ничего бы не сделал.
— Как так! — непритворно удивился Жабин. — Ты вон деду все расписал.
— Видите ли уважаемый Федор Иваныч, деньги это даже не половина дела. Деньги сами по себе ничего не сделают. Для всякого дела люди надобны и людей тех нужно организовать, по местам расставить, и заставить делать не то что хотят они, а то, что вам нужно и одних денег для этого мало. Нужны: организаторский талант, знания и связи, ну и большое желание слупить деньгу. Этого у меня нет, ну кроме некоторых знаний, но зато все это есть у вас, Федор Иваныч. Или я ошибаюсь?
Захваченный врасплох, Жабин не сразу нашел, что ответить на мой довольно наглый, а по деревенским меркам вовсе недопустимый наезд, мало того, что на старшего, так еще и уважаемого человека. Но Жабин не зря имел репутацию богатейшего жителя села, с нуля сколотившего состояние. Он не стал даже делать вид, что обижен или оскорблен словами наглого подростка. Ему вполне хватило ума быстро понять, что я знаю гораздо больше, чем говорю. Дело, которое я предлагал, было для него новое, не знакомое и, как всякий здравомыслящий предприниматель, он хотел получить как можно больше информации, прежде чем кидаться в авантюру. Он, может быть, и плюнул бы на всю эту затею, но возможность получить процентов двести или даже триста на вложенный капитал в течении одного сезона будоражило его воображение и не давало спокойно спать.
— Так ты что там деду говорил насчет большой лодки и гребцов? — Пытался разговорить меня хитрый мужик.
— Видите ли, уважаемый Федор Иваныч, я только что рассказал вам про необходимые условия всякого предприятия. А там среди прочего есть такое понятие как знания, без которых успех предприятию не гарантирован. А то, что вы пытаетесь вызнать у меня на дурняка, стоит некоторых денег.
Жабин даже рот открыл от неожиданности и возмущения. Дед, который знал теперь, кто я такой, крякнул, но промолчал, игнорируя обращенный на него взгляд. Федор Иваныч, краснея толстощеким лицом, переводил взгляд, то на несколько смущенного моей наглостью деда, то на мою безмятежную физиономию. Наконец, пересилив себя, спросил: