Попасть и выжить
Шрифт:
Даренс вскинул голову, собираясь что-то сказать.
– Нет, брат, - ответил герцог, - она – не из королевского рода. Я хорошо знаю все девять семейств.
Скорее всего – бастард, но оставим эту тему, - прервал он сам себя, заметив раздражение во взгляде девушки.
– - Тебе и дальше лучше остаться в Академии. Ты должна изучить все грани владения своим талантом. И сейчас, в твоей ситуации, это самое надежное место. А самое главное - если ты станешь моим вассалом, я, как твой сюзерен, получу право тебя защитить.
«Самое главное, как твой сюзерен, я получу право тебя использовать», -
Заметив отсутствие энтузиазма со стороны девушки, герцог продолжил:
– Для тебя самое разумное – согласиться. Синий дракон – большая редкость, пурпурный –практически уникален. И поверь мне, даже сама твоя жизнь не будет в безопасности, как только это станет известно.
Аня взглянула на Даренса, тот молчал, но было видно, что этот разговор не вызывает у него восторга.
«Согласиться, что ли? А за три года обучения я постараюсь найти способ попасть домой», - подумала Аня, исходя из принципа, что-либо хан, либо ишак, но за три года кто-нибудь точно сдохнет.
– А ничего, что я – девушка?
– Крайне необычно…Если девушки и учатся, то в Академии целителей. Но закона, что ты можешь обучаться только в Академии Феникса, а не Дракона – нет.
– Хорошо, я согласна, - медленно сказала девушка. – Что мне надо сделать?
Герцог довольно улыбнулся. «Черт, надеюсь, я не поторопилась с этим своим согласием!» - промелькнуло у Анны в голове. Подозрительность так и одолевала ее.
– Поскольку у вас обоих уже есть драконы, то все будет просто, - приложите ваши левые запястья друг к другу и скажи, что ты приносишь вассальную клятву роду дер Тарренов, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Полный текст присяги - у твоего дракона, на глобуле. Прочитай его сейчас. После принесения клятвы у тебя появиться изображение нашего герба, которое ты всегда сможешь вызвать, если понадобится его кому-либо показать.
Аня сильно подозревала, что новоявленное изображение может нести еще какие-нибудь функции, потому что все, что касалось этих драконов, простотой не отличалось.
Она посмотрела на изображение шара на руке. Там появился текст:
«Я клянусь в моей верности быть преданным с этого мгновения герцогу Д’Арнийскому и его роду, и хранить ему перед всеми и полностью свое почтение по совести и без обмана».
Даренс подошел к Ане и очень сдержанно протянул ей левую руку со своим красным драконом.
Девушка совместила запястья и сказала:
– Принимаю род дер Тарренов как моих сюзеренов, со всеми вытекающими отсюда моими правами и их обязанностями, то есть, вообще - правами и обязанностями, - быстро поправилась она, заметив недобрый взгляд старшего дер Таррена, – и подтверждаю текст стандартной вассальной клятвы.
Меж тем, драконы окутались красным и пурпурным облаками, потом эти облака перемешались и, когда Аня повернула руку, чтобы взглянуть, что же получилось, то увидела в шаре изображение какой-то зверюги, стоявшей на задних лапах и держащей звезду.
Даренс тоже бросил мимолетный взгляд на своего дракона, затем резко повернулся к брату и показал тому свое запястье:
– Что это?
Аня увидела, что на запястье младшего дер Таррена тоже появилось
– Интересно, - протянул герцог, рассматривая свое запястье с точно таким же рисунком. – Союз домов. Любопытно… Но такого герба я не знаю.
Аня тут помочь ничем не могла, поскольку сама была в шоке от того, что у нее, оказывается, тоже имеется герб. Зато она знала, что, какие-бы не были у герцога на ее счет планы, теперь она сможет рассчитывать на его защиту – как своего сюзерена. Раз существует институт сюзеренитета — вассалитета, значит такие отношения должны быть широко распространены, да и Алескер дер Таррен предложил ей принести ему самую стандартную клятву. Сам герцог тоже, наверняка, является вассалом короля. Нет, размышляла Аня, пусть сама идея «завассалиться» и не показалась ей сначала такой уж симпатичной, но этот статус дает ей железную защиту. Дескать, ничего не знаю, отвечаю только перед герцогом Д’Арнийским.
Но самое главное, теперь никакой местный охотник за головами, то бишь Магистр Поиска, не сможет попытаться загнать ее свободу местным любителям уникальных драконо-татушек. Нашелся ведь на ее голову – отведет-де он меня в приемную семью и продаст им мою шкурку за небольшое вознаграждение! Страшно подумать!
Вообще-то, когда Аня думала о недавней сцене в кабинете у ректора, у нее аж пальцы на руках леденели от воспоминаний о том, как легко этот самый ректор был готов отдать одного из своих студентов тому сыщику. Нет, она не питала никаких иллюзий, что дер Норрен стал бы хоть в мелочах рисковать своим положением ради никому неизвестного курсанта, даже если у курсанта – редкий талант. Ректор произвел на нее впечатление умного политика, дорожащего своим местом и, соответственно, не желающего нарушать какие-либо законы. Да ему по-другому и нельзя, наверное. Но все-таки… Так хотелось бы, чтобы ректор повел себя по-другому, как этакий отец-командир. Но – увы! Не в сказку попала.
Вообще, Аня очень опасалась, что, если кто-нибудь узнает, что за ней не стоит ни приёмной семьи в Кардизе, ни родственников в каком-нибудь другом королевстве, и при этом – у нее редкий талант, то найдутся желающие ее просто «приватизировать». Она еще не поняла, есть ли в этом мире рабство, но ведь то же самое рабство бывает в разных формах. А если при этом узнают, что она – женщина? Да еще без единого документа? Воображение рисовало картины, одну страшнее другой. И сильно не хотелось проверять все это на практике.
Обратиться к тен Лигуру? Ане, вообще-то, очень нравился ее штурм-командир, но идти к нему за помощью… Он все равно будет обязан все доложить начальству, то есть - ректору, а вариант с дер Норреном она уже оценила, как бесперспективный. Да и приставка к имени у Лигура была не «дер», а «тен», что, как она выяснила, указывало на происхождение штурм-командир из простонародья. А значит, и возможностей у него было куда меньше, чем у того же брата герцога. Ставить же хорошего мужика в ситуацию, когда помочь он точно не сможет и, скорее всего, будет мучатся из-за этого угрызениями совести, Ане не хотелось.