Попасть не напасть
Шрифт:
– Я бы все равно посмотрел на ее работу? – попросил Виктор Николаевич. Ох уж эти аристократы.
Не получилось что задумано – так надо и сразу бросить? А сколько еще может быть применений у такого чудесного материала?
Для обуви, для плащей, для… так сразу не все и перечислишь, но Благовещенский подозревал здесь золотое дно. А чутье его редко обманывало.
– Я вам потом покажу, – махнул рукой Ваня. – Маша разрешила. Давно еще.
– Если что – я дам честную цену. Процент ее детям пойдет, – предупредил Виктор
Процент?
Да кого это сейчас волнует…
Маша, Машенька…
– Маша, Машенька…
Ничего хорошего от врачей Александр не ждал.
Вот и сейчас, пришел молодой доктор, пощупал пульс, нахмурился, посмотрел на показания приборов и нахмурился еще больше. Принялся что-то изучать, калибровать, ворчать себе под нос.
– Что-то не так? – не выдержал Александр.
И был награжден почти отсутствующим взглядом.
– Минуту…
"Минута" растянулась малым не в полчаса, но Благовещенский не ругался. Видно же, человек делом занят. Не просто так стоит…
Наконец, манипуляции закончились, и доктор повернулся к Благовещенскому.
– Скажите, а магом воды ваша невеста быть не может?
– Нет, я бы знал, – отверг эту версию Александр. – А что?
– Странное с ней что-то творится, – честно признался доктор. – К этому моменту у нее уже должен начинаться сепсис, подниматься температура, а она не поднимается. Как была ровная – тридцать один градус, так и остается.
Благовещенский не был специалистом, но что-то и у него между ушей задерживалось.
– Тридцать один?! Градус?!
Вроде бы температура человеческого тела – тридцать шесть и шесть, или он чего-то не знает о людях?
– Как госпожу Храмову привезли, так мы температуру тела и измерили, – отчитался доктор. – Тридцать один градус. Посчитали это следствием шока и кровопотери, но видимо, это не так.
Александр потер лоб.
– Подождите, но тогда… если бы я ее брал за руку – она была бы холодной?
– Совершенно верно, Александр Викторович.
– Но такого никогда не было, – растерялся Александр, памятуя об их последней совместной ночи. – Женщина как женщина, горячая, во всех смыслах, с совершенно нормальной температурой тела…
– Тогда мы наблюдаем нечто принципиально новое, – отбрил врач. – Не знаю, как это можно назвать, но госпожа Храмова словно… это даже не беспамятство, уж вы поверьте. В беспамятстве люди на что-то да реагируют, им больно, они шевелятся, стонут… но это и не кома. Это нечто среднее. Словно она в лед вмерзла и так застыла… ничего не понимаю.
Благовещенский развел руками.
Ага, вы, доктор, ничего не понимаете, а я должен понять?
Такого не бывает.
– Возможно, она проводила над собой какие-то ритуалы?
Александр покачал головой.
– Нет. Маша бы сказала.
– Родовые способности? Артефакты? Ну хоть что-то… ничего не понимаю!
Александр
– Ничего такого не было.
– Ничего не понимаю…
– Она не умирает?
– Не знаю! – огрызнулся доктор. – Пока состояние стабильно. А что будет дальше… не знаю!
Развернулся и вышел.
Александр опустился обратно на стул, взял в руки Машину ладонь.
– Что же с тобой происходит, девочка моя? Что?
Ответа не было.
Только запекшаяся кровь хлопьями сыпалась на простыню, пачкала ее черным цветом. А Маша все так же лежала, и руки у нее действительно были холодные.
Но она была жива, и остальное для Александра было неважно.
Спать?
Спать он не собирался до утра, а то и дальше. Пока кто-нибудь его не сменит. И не сиделка, а кто-то из родных…
Смешно? Глупо? Нелепо?
Ну и смейтесь на здоровье. А Александр был твердо уверен, стоит ему отвернуться, уйти… и Маша тут же ускользнет. Уплывет в небо легким облачком. Уйдет не попрощавшись.
Это – в ее характере.
Так что спать он не будет.
И никуда ее не отпустит.
Слышишь, любимая?
Не смей умирать!
Не смей!
Василий еще раз поправил плащ, проверил все пряжки – заклепки – застежки, чтобы ничего не скрипело, не отваливалось, не выдало своего хозяина в неподходящий момент – и шагнул к калитке.
Да, и такое бывало.
Когда человека не видно – не слышно – и запаха от него нет, а вот, поди ж ты!
Камешек отвалился с одного из украшений, да по ковру и покатился. Так и вычислили, кто тут шастает.
Так и обнаружили.
Шуйский обнаруживаться вовсе не хотел.
Ночью он забирает мальчишек, утром его уже не будет в Москве, а через несколько суток он будет во Франции. Есть каналы.
Так что…
Вперед и только вперед.
Немного подождать? Не проблема.
А вот и подходящий случай.
Две служанки выходят из калитки.
Шуйский ловко наступил одной из них на платье. Девушка потянула подол, не понимая, за что зацепилась, вторая поспешила ей на помощь, и калитка осталась приоткрытой.
Того Василию и надо было.
Два шага – и он уже на территории особняка Храмовых. Теперь в дом.
В дом тоже было попасть несложно. Василий двигался по дорожкам, не прячась в кустах, да и защита была не активирована, не подумал об этом Ваня, не сообразил. А потому Шуйский остался цел и легко добрался собственно до особняка. Обошел его кругом, подергал двери – и резонно, обнаружил одну незапертую.
Для слуг.
Так и вошел.
А когда через десять минут конюх ушел от кухарки (когда еще и пить чай, если не заполночь?), дверь все равно не закрыли. Так, притворили, но на замок не запирали.