Попавший в некроманта
Шрифт:
Обсудили, куда мне направиться, если из деревни уходить.
В равнинных баронствах везде жизнь такая же, как в нашей деревне – бедная, от урожая до урожая. Смысла менять шило на мыло нет, совсем нет.
В горные баронства идти – тоже смысла нет. Там люди своим узким кругом живут, чужака не примут. Жизнь там богатая, но для меня это скорее минус – со своими накоплениями я там ни жилья хорошего не смогу купить, ни земли, ни скота, ни в порядочное общество войти. Буду приблудным бедным чужаком до конца жизни, никому не нужным и без достойного заработка.
Получается,
В марке есть богатые города. Простой народ, хоть и кичится своей «культурностью», живет бедно. Беднее даже равнинных крестьян. Но есть и очень богатые люди, которые в особняках в роскоши живут, едят с серебра, ходят в шелках. Раз есть богатые – можно найти способ часть денег от них получить. Хоть бы и за меха – наверняка цены на шкурки куницы в Прибрежной марке намного выше, чем в нашем захолустье. Но и риски там выше – постоянно война, вокруг много разбойников, наемников, которые от разбойников отличаются только профессиональной жестокостью, да и баронов с дружинами лучше на дороге не встречать.
Так что – надо думать, стоят ли приключения риска.
На одной чаше весов – вполне спокойная, сытая и комфортная жизнь в лесу. Правда, тоже не без риска – медведь или тигр могут сожрать, или какие-нибудь разбойники на мое жилище набредут, или зимой под лед провалюсь и вовремя отогреться не сумею. Но риски в этом случае понятны и предсказуемы.
На другой чаше – возможность на мир посмотреть, на магов. Может, удастся стать чем-то большим, чем зажиточный охотник на глухом хуторе. Но риски намного выше и непонятны не только для меня-земного, но и для Тима, который в крупных городах никогда не бывал, с наемниками и баронами дел не имел, обычаев прибрежных не знает.
***
Пока ужинали и говорили, вечер опустился.
Как только стемнело, я вприпрыжку побежал на свидание. Ко двору Милки вышел огородами, знакомой тропинкой прошел на сеновал. Когда заходил, шел осторожно, нож в руку взял. Мало ли, что ей с Изиком в голову взбредет с перепуга.
Девушка уже меня ждала. Больше никого там не оказалось. Нож не понадобился.
Милка сразу отдала мне пучок волос, завернутый в тряпицу. Я его потом сжег.
После первых слов перешли к сладкому. Как только я руки Милке под рубаху запустил, сразу накрыло так, что соображать совсем перестал. После первого раза немного в себя пришел, но ее не отпустил. Слишком соскучился по ее телу. Валял ее полночи. И не просто валял, а с применением навыков, привычных из моего земного опыта. Они тут изысками не сильно разбалованы, поэтому даже обычные ласки Милка восприняла, как что-то чудесное. Мне это даже забавно было – под Тимом она так не стонала.
Ушел я от нее уже в полночь. Сказал – завтра приду, продолжим. Она промурлыкала: «Приходи, ждать буду», довольно улыбнулась и заснула, свернувшись под одеялом, как кошка.
Может, если бы Тимос внимательнее относился к девушке и более качественно ее трахал, она бы и не стала с Изиком заговоры устраивать.
***
На следующее утро я проснулся с жаждой деятельности. После избавления от спермотоксикоза я успокоился, вернул себе способность здраво мыслить.
На трезвую голову еще раз обдумал, оставаться ли мне жить в лесу или уходить в Прибрежную марку, навстречу приключениям.
С точки зрения моего земного опыта никакие приключения не стоили непредсказуемых рисков. Потому что вероятность погибнуть, сунувшись в опасную местность без понимания установленных там порядков – процентов пятьдесят. Как в анекдоте – или погибну, или нет.
Но моему подсознанию было плевать на разумные доводы, оно уже сделало свой выбор. Шило в заднице моего молодого организма требовало путешествий, сражений и гарема из юных девственниц. А еще – аристократического титула и богатства.
Так что моему разуму осталось только смириться с этим выбором и организовать путешествие так, чтобы оно прошло максимально безопасно и с комфортом.
Для начала мне нужно было избавиться от лишних ликвидных активов. Землянку и всякую хозяйственную утварь в ней я оставлял на случай, если придется вернуться. Самые ценные и легкие меха, шкурки куниц, я собирался взять с собой – в Прибрежной марке цены на них должны оказаться намного выше. А вот все остальные шкуры надо было продавать. Пару медвежьих (они объёмные, тяжелые, с собой не потащишь), десяток волчьих, пучок беличьих, кучка заячьих, целая кипа оленьих и кабаньих. Даже пара бизоньих была. Чтобы перетащить всё это из леса в село у замка требовался транспорт. Телега в лесу не пройдет, значит, нужен вьючный конь. Или два, вьючный и верховой.
Деньги на покупку коня мне тратить было жаль. Зато я знал, кто мне может его дать – мельник. В оплату виры за преступление своего сына, за попытку меня убить. Вот к нему я и собрался.
***
Перед выходом из дома сестры достал из котомки малый нож, сунул его лезвием под кожаный наруч на левой руке. Рукоять спряталась в ладони. Теперь одно движение пальцев – и нож будет в руке, взятый обратным хватом. А под правой рукой висит охотничий нож в ножнах. Охотничий большой, но его видно, а нож в левой руке – будет сюрпризом, если что.
Казалось бы – паранойя, да? Но если неприятности уже случились, делать что-то поздно. К неприятностям надо готовиться заранее. Я всякое видел, еще больше всякого слышал от знакомых. И хотя уже давно не ходил с охраной, но до своей смерти держал травмат в спальне, дробовик в сейфе в зале первого этажа и кинжал, спрятанный около входной двери в дом. На всякий случай. Так и сейчас. Скорее всего, не понадобится – деревенские мужики, в целом, люди мирные. Но если понадобится – у меня есть.
Пришел к мельнице. Там мельник и пара работников. Хозяин встретил меня без радости, но и в драку не лез. Поздоровались, отошли поговорить.