Поперчить посахаренное
Шрифт:
– Разве тебя можно?
– Ты же видела, как я вспылил на обзывательства. – Они притихли, лежа при свете ночника. Девушка чувствовала от футболки Бобби запах реки. Комбинезон сняли, а её решили не трогать, потому что она к тому времени высохла, и причинять лишнее беспокойство костям не хотелось. Помимо аромата реки от него шел запах мужчины, более опытного и прожженного, чем положено для его возраста. – Я не хочу быть вторым, - уже заплетающимся языком сообщил Чживон. – Но я не хочу, чтобы первенство было ценой свободы. – Дохи не очень поняла его последнюю мысль, но переспрашивать не стала. Если он думал, что она бы попыталась отнять его свободу, то зря.
* * *
Юнги ощущал тяжесть в голове, и состояние было вяло-мутное, но он открыл глаза, пытаясь понять, где он находится? Над ним определенно потолок, светлый и ничем не примечательный. В глазах немного плывёт, так что хочется их протереть. Руку пришлось вытащить из-под чего-то, и сгибать локоть что-то мешало. Шуга приподнял голову, увидев проведенную к венам на изгибе капельницу, а возле койки, на стуле, черноволосую макушку, начавшую шевелиться. Это от неё, от этой головы он отнял свою кисть. Джинни! Первая радость, разлившаяся от узнавания, стала сменяться чем-то скребущимся изнутри. Что было до этого? Почему он здесь? Он же… дрался с Бобби! Черт возьми! Дрался с этим ублюдком, который показал ему фотоснимок того, что не должен был видеть никто, кроме него.
К тому времени, когда Джинни проснулась и, придя в себя, обнаружила открывшиеся глаза Юнги, он вспомнил всё и, вместо того, чтобы ответить с тем же весельем на безумное счастье девушке, молча смотрел в её лицо.
– Ты пришёл в себя! Боже, Юнги, ты очнулся! – Шли уже третьи сутки, и все не на шутку волновались о состоянии пациента. Но, кажется, судя по его ясному взгляду, организм просто взял передышку, воспользовавшись ударом по голове. – Ты вернулся к нам! – Джинни смахнула непрошеные слезы и сжала его руку. Поцеловав её, она хотела двинуться к щеке возлюбленного, но когда её губы приблизились, он отдернул лицо, отвернувшись. – Юнги?..
– Ты спала с Бобби? – ледяным, стальным голосом спросил Шуга. Бобби… Джинни едва вспомнила это имя, переволновавшись за три дня, которые почти не спала, не выходя из палаты. Или она выходила? Да, несколько раз в туалет, и в душ. Кофе и какую-то еду Намджун приносил прямо сюда и иногда составлял ей компанию. Джинни не думала даже о том, как выглядела. Всё это время она не видела зеркала, не красилась, и причесала её несколько часов назад мама, заглянувшая проведать молодого человека дочери. Джинни было так плохо, что вообще не до себя, хотя обычно она любила заниматься внешностью. – Спала?! – поторопил её с ответом Шуга, едва пришедший в себя, как уже из себя выходящий.
– Нет… нет! – убедительнее повторила девушка. – Господи, как я могла? Юнги, я же… я никогда бы не стала совершать подобное за твоей спиной.
– Тогда откуда у него фото твоей татуировки? – Юнги развернул к ней пылающий взгляд. Его ноздри раздувались, он не пыхтел, но только потому, что ещё не набрался достаточно сил для гнева.
– Фото? – Джинни понятия о нем не имела. Она знала, что он видел её татушку, но что сфотографировал? Сочинять что-либо уже лишнее, нужно быть честной, нужно признать всё до конца. – Помнишь, я говорила, что напилась без тебя? –
– Хороша подруга! – бросил Юнги.
– Она не виновата… Бобби… - Джинни даже имени его произносить не хотелось. – Он сказал утром, что видел мою татуировку… я убежала оттуда, но я не знала, что он сделал снимок…
– Да какая разница?! – хотел крикнуть Шуга, но получилось не очень громко: голос сорвался и прохрипел в конце. – Он залез к тебе в трусы, Джинни! И ты не сказала мне об этом?!
– Чтобы вышло то, что в результате вышло?! – попыталась защититься она. Неужели он не понимает, что она волновалась? Что ей было страшно за него, потому что Чживон – грозная и опасная сволочь.
– А тебе бы понравилось, если бы у меня кто-нибудь в штанах шарил?! – спросил Юнги. Девушка понимала, что с её стороны есть вина, но ей не хотелось быть грешницей в глазах любимого человека. И она не могла сдержаться, чтобы не вернуть ему часть обиды. Она была скорее за то, что он так часто оставлял её, но выразилась по-другому:
– А то в них до меня никто не шарил! Сколько их там было? Десять, двадцать, сто?!
– Это было до тебя! – даже сел Юнги, чтобы рычать сквозь зубы ближе к Джинни. – А ты оказалась в руках какого-то постороннего хера, пока я был в отлучке! Как я могу доверять тебе после этого?!
– А как я доверю тебе, когда ты уезжаешь?! Я что, знаю наверняка, что там, где ты есть, нет всяких шлюшек?!
– Джинни, я никогда не изменял тебе!
– Но я тебе тоже! Слышишь ты это или нет?! – Юнги поджал губы и откинулся, опять отвернувшись.
– Он. Снимал. С тебя. Трусы, – отчеканил он по словам, скрестив руки на груди. Джинни впервые видела, чтобы из комы выходили так яростно и радикально. Впрочем, она до этого не видела выходящих из комы, и возможно, что все ведут себя так на больничной койке, залежавшись.
– Ты. Трахал. Шлюх. В борделе. – Отразила его манеру Джинни. Юнги сделал «пх!» надменно и пытаясь не реагировать, но, посидев в оскорбленном величии, обернулся.
– Ещё раз повторяю – до тебя!
– Но сознательно, в отличие от стянутых без моего ведома трусов!
– И что теперь, если мы будем бухие трахаться налево – это не будет засчитываться?!
– Да не трахалась я! – В тот же миг девушка подумала, что и о фото не знала, что же ещё мог успеть Бобби? Господи, хоть бы нет! Её вывернет если она узнает, что её попользовали во сне.
– Но это могло произойти!
– Но не произошло!
– Откуда мне знать, что ситуация не… - налетев вперед, Джинни схватила Юнги за плечи и впилась в его губы поцелуем. Ещё пытавшиеся что-то сказать, они заплелись о губы Джинни, переведшей ладони на его подбородок. Замявшийся и помахавший руками в воздухе, Шуга хотел ещё сделать несколько выпадов ревности, но сдался и обнял сестру друга. Девушка старалась не задеть капельницу, погружаясь в эту блаженную тишину без ссор и криков.