Шрифт:
Прошло полгода с начала своеобычного кризиса, его острая фаза пришлась на второй квартал, с июля в большей части секторов идет восстановительный рост. Руководство ЦБ анонсировало
Первые итоги первой фазы кризиса и развилки текущей экономической политики с «Экспертом» согласился обсудить главный экономист ВЭБ.РФ, председатель попечительского совета Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ Андрей Клепач.
– К концу второго квартала российская экономика начала демонстрировать отчетливые признаки оживления. Апокалиптические прогнозы, доминировавшие в разгар коронакризиса в апреле–мае, оказались преувеличенными. Свежий прогноз вашего института и вышедший только что прогноз Минэкономразвития дают оценку спада ВВП по итогам 2020 года около четырех процентов. Это лучший результат среди всех стран «большой семерки». В чем дело?
– Действительно, масштабы спада оказались меньше, чем большинство ожидало. Весной преобладали оценки спада в диапазоне восемь–десять процентов ВВП. И масштаб угрозы действительно давал основания для таких прогнозов. Собственно говоря, Европа демонстрирует примерно такой уровень потерь: падение во втором квартале в размере 15–20 процентов, а по году во многих странам еврозоны в целом ожидается 8–8,5-процентный спад.
– И это при нашем существенно более скромном размере пакета антикризисной поддержки…
– Да, в целом ряде стран был намного больший уровень поддержки, особенно если мы посмотрим на такие инструменты, как госгарантии по кредитам: в мире активно задействовался кредитный рычаг, а не только фискальный.
Разная глубина кризиса связана прежде всего с неодинаковой структурой экономики. У нас сфера услуг для населения существенно меньше по размеру, чем в Европе и США. А именно этот сектор экономики сильнее всего пострадал от карантинных
– А какова сравнительная тяжесть потерь в индустриальном секторе в России и за рубежом?
– Российская промышленность пострадала не столько от локдауна, а от ограничений по добыче нефти и вообще от сжатия мирового спроса на нефть газ и на металлы. Связка между собственно карантинными мерами и сжатием спроса на ключевые товары нашего экспорта очень значима. Авиаперевозки сжались, туризм сжался, соответственно, спрос на авиационный керосин (а это в мире под девять-десять процентов всех нефтепродуктов) стал ничтожным во втором квартале. Это определило значительное сокращение выпуска в добывающих и сырьевых отраслях. По нашей оценке, фактор нефти – согласованное с ОПЕК+ сокращение добычи, а также снижение цен – определит порядка полутора процентных пунктов спада ВВП 2020 года. А обрабатывающие отрасли провалились несоизмеримо меньше, чем в европейских странах.
Промышленные предприятия во втором квартале в основном продолжали свою работу. Может быть, где-то с меньшей загрузкой, особенно те, кто завязан на потребительский спрос: легковые автомобили, бытовая техника, текстильная промышленность, потому что продажи стояли. Тем не менее в целом масштабы спада меньше, чем первоначально ожидалось. Стройка продолжила работу, только в Москве она была остановлена на непродолжительное время, в отличие, скажем, от Италии или Германии.
В целом надо отметить, что жесткость локдауна у нас оказалась значительно меньше, чем в европейских странах. Общественный транспорт работал, пусть и на пониженных оборотах, не останавливался, как в Европе или Казахстане. При этом принятые карантинные меры оказали серьезный эффект с точки зрения ограничения масштабов эпидемии, особенно в Москве.
Теперь о негативе. Тревожит новый спад реальных доходов населения. Они сожмутся в текущем году, по нашей оценке, на 4,1 процента, МЭР прогнозирует чуть меньший спад (3,8 процента), но суть от этого не меняется: уже седьмой год подряд доходы граждан либо падают, либо стагнируют.
Конец ознакомительного фрагмента.