Попранная справедливость

Саад Ибн Муадх, зажав в зубах нож, поднял голову из воды и схватился руками за нижние ступеньки металлической лесенки, которая спускалась с носа катера береговой охраны. Люди, которые были с ним, конечно, пойдут в расход, потому что они неверные. Их было достаточно много, так что несколько из них вполне могли умереть, чтобы задание было выполнено безукоризненно.

Саад

ждал, держа голову на уровне палубы, морская вода стекала со лба на густые черные брови. Он внимательно следил за человеком в белой фуражке, с пистолетом на поясе, который только что повернулся к нему спиной. Ибн Муадх подтянулся и перепрыгнул через ограждение. Офицер береговой охраны схватился за пистолет. Ибн Муадх резанул человека по горлу и бесшумно опустил тело на палубу.

В этой войне ни у кого не наблюдалось угрызений совести. Неверные отказывались принимать ислам, поэтому они были осуждены покориться Сатане. Однако даже среди тех, кто называл себя мусульманами, были люди хуже, чем неверные. Те, кто внешне почитал Аллаха, но в душе отрицал его, не просто предавали себя Сатане, они должны были умереть. Они были безумны. Как можно тому, кто принял учение ислама, протестовать против уничтожения врагов истинной веры, оправдываясь законами и заповедями, которые выдумали простые люди. Имя, которое он взял себе, оставило свой след в истории. Первый Саад ибн Муадх боролся против евреев и помогал пророку Магомеду в битве при Бадре.

Но это имя покроется и новой славой.

Ибн Муадх подобрал пистолет мертвеца и двинулся вдоль палубы. Раздался еще один крик боли, когда второй солдат береговой охраны был убит одним из американских уличных бандитов, которые работали с Ибн Муадхом.

Ибн Муадх, пригибаясь, пробежал мимо рубки, выжидая, когда еще кто-нибудь выйдет на палубу. Он подумал о Дмитрии Борзом. Борзой, хотя и язычник, был разрушителем. Такой человек как Борзой смог бы одолеть Великого Сатану, приближая день правого суда…

Яхта, которая принадлежала другу Тома Эшбрука, Демосфену Димитропулосу, остановилась. Дэвид Холден сел на постели, Рози Шеперд тоже подняла голову. На полу под кроватью лежал девятимиллиметровый «Вальтер», который Димитропулос одолжил Дэвиду, и Холден потянулся за пистолетом. За иллюминатором еще было темно и он не видел циферблата.

— Который час?

— Яхта остановилась.

— Посмотри время.

Рози Шеперд перекатилась на правый бок, часы лежали на тумбочке рядом. Они назывались «Айронмент» — «Железный мужчина». Холден улыбнулся. «Железная женщина» подошло бы больше», — подумал он. Она дралась не хуже любого мужчины, была нежной и покорной любовницей, и такой же преданной женой, какой была Элизабет (дочь Тома Эшбрука и мать троих детей Холдена, которые были убиты). Элизабет знала, как обращаться с маленьким пистолетом, который он ей дал, но отказывалась его носить, потому что сумочка становилась слишком тяжелой. Холдена бесило то, что из-за этого пистолета власти практически отказались искать ее убийц. Он сомневался, что Лиз смогла бы вообще направить на человека оружие, хотя по-своему она была борцом.

Она боролась за то, чтобы ее дети стали отзывчивыми людьми, чтобы относились к другим так же, как к себе, боролась за то, чтобы у них был счастливый дом и счастливая жизнь. Элизабет не умела убивать,

а ножом пользовалась только на кухне.

Холден посмотрел на Рози Шеперд. Чем больше он любил Рози, бывшую сотрудницу полиции, тем глубже понимал, что, несмотря на разницу между Рози и Элизабет, которая явно бросалась в глаза, они были в чем-то похожи.

— Шесть Пятнадцать, Дэвид.

Ее недорогие часы имели собственную подсветку. Сейчас его «Ролекс» был бесполезен.

Он спрыгнул с кровати и держа ее «Вальтер», подошел к полочке рядом, чтобы взять своего «Орла пустыни». Этот пистолет 44 калибра был не тот, который Руфус Барроус не выпускал из рук до самой своей смерти, и который он передал Дэвиду Холдену вместе с местом лидера «Патриотов» в борьбе против «Фронта Освобождения Северной Америки». Но это оружие было ему также дорого. Когда Рози присоединилась к Тому Эшбруку и маленькой группе израильских коммандос и рисковала своей жизнью, чтобы приехать и спасти Холдена из рук перуанских наркодельцов, которые финансировали ФОСА, она привезла ему этот пистолет.

Он даже не проверял патронник. Пистолет был заряжен, и он не расставался с ним до тех пор, пока они не легли спать, примерно в десять часов.

— Я надеюсь, все в порядке, — прошептала Рози. — Из-за тебя мне срочно нужно в душ.

Она мягко засмеялась.

Дэвид наклонился и чмокнул ее в губы.

— Надеюсь, всю жизнь каждое утро тебе нужно будет в душ из-за меня.

Холден опустил ноги с кровати и встал. Голый, зажав в правой руке «Орла пустыни», он подошел к ближайшему иллюминатору. В носовой части яхты были две каюты, одну из них занимал сам Демосфен Димитропулос.

Сквозь иллюминатор Дэвид Холден видел катер береговой охраны, примерно в двухстах ярдах от берега.

— Черт, — прошипел Холден сквозь зубы.

Зазвонил телефон рядом с кроватью.

— Отвечать? — спросила Рози.

— Наверное, это Димитропулос. Возьми трубку, — сказал Холден. Он подошел к кровати и стал рядом, глядя на Рози, пока она говорила.

— Алло?

Потом Холден пересек каюту и подошел к шкафу. На стуле рядом висели брюки. Их сумки, упакованные еще вчера вечером, были в шкафу. На его сумке сверху лежала смена белья, носовой платок.

Рози все еще говорила, а потом положила трубку.

— Нам нужно встретиться с ним на палубе как можно быстрее. Я переоденусь, а ты должен выглядеть моряком. У нас неприятности. Береговая охрана. Нам приказали зайти в бухту.

Рози встала, и простыня, в которую она завернулась, слетела с нее. «Она очень хорошенькая, когда голая», — подумал Холден. У нее были небольшие груди, но красивой формы, они отлично подходили к ее длинноногой фигуре.

Катер береговой охраны был уже совсем близко. На воду спустили два ялика с моторами и чехол с палубного пулемета был снят.

— Мне это совсем не нравится. Ты знаешь, сколько раз меня останавливала береговая охрана, пока я занимался импортом? Ха! И мы ведь в нейтральных водах!

Демосфен Димитропулос стоял возле приборной доски, почесывая свою бороду, которая отливала рыжим, так же, как и поседевшие волосы. На ходу яхта напоминала Холдену большой корабль девятнадцатого века, она была примерно такой же длины и ширины, с несколькими мачтами и сильным двигателем. Но сейчас она покачивалась на волнах, двигатели молчали.