Поправка к лоции
Шрифт:
Демину почудилось, что это бутылка, которая неизменно присутствует в морских романах для того, чтобы можно было вынуть из нее послание, рассказывающее о каком-то несчастии. Он стряхнул наваждение и сбежал к воде.
Это была мина. Ее сорвало с якоря и прибило к острову.
Соседство было самым опасным. Увидев мину, гитлеровцы могли расстрелять ее с корабля или выслать за ней шлюпку и разрядить. В первом случае они разметали бы жилище разведчика впрах, во втором, подойдя к острову, обнаружили бы, что он обитаем.
Демин попытался веслом
В разрывах быстро бегущих облаков появлялась и исчезала луна. Действовать можно было только в той части пролива, на которую остров отбрасывал тень. Маяк был затемнен, но кто знает, не смотрели ли сейчас оттуда.
Лодка качалась, мина качалась. Потихоньку передвигая рогатый шар, похожий на череп, Демин не мог отделаться от ощущения, что это смерть его вертится у него в руках. Сорвется, ударится колпаком о камень и...
Наконец тросиком зацепил мину за рым и отбуксировал почти на середину пролива.
Утром он увидел, что приблудная мина снова жмется к острову. Ветер не переменился за ночь, и она вернулась на старое место.
Весь день (это был третий день его пребывания во вражеских шхерах) Демин пролежал в своей пещере с ощущением, что шапка-невидимка совсем непрочно держится на затылке. По счастью, кораблей не было, а со стороны маяка мину, по-видимому, заслонял камень.
Ночью, по пояс в воде, разведчик подобрался к ней и с тысячью предосторожностей разрядил. Потом, ругая ее вполголоса, подвел к берегу. Мина была шхерная, небольших размеров, и после нескольких неудачных попыток ему удалось вкатить ее в свою пещеру. Это было единственное место, где можно было спрятать ее от постороннего взгляда.
Теперь ему пришлось потесниться. Ноги можно было вытягивать лишь попеременно: то одну, то другую. И как ни исхитрялся, как ни натягивал на себя шинель, спине было очень холодно от железа.
Он позволил себе роскошь - включил передачу из Москвы. Долго роскошествовать было нельзя, - приходилось экономить аккумуляторы.
Замолк голос родины. Снова слышен лишь неумолчный тоскливый вой ветра. Брызги с шипением перехлестывали через остров. Задувал зюйд-вест.
Демин заснул, потому что был вконец измучен возней на взморье.
Очнулся он от частых выстрелов. Пули стучали по камням над его головой.
Он овладел собой мгновенно. У опытных разведчиков не бывает вяло-дремотного перехода от сна к бодрствованию. Мозг Демина с места взял предельную скорость. Первым делом отстучать на базу о вынужденном прекращении передач! Потом принять бой! Когда ясно станет, что спасение невозможно, подорвать себя, рацию с часами и синхронным механизмом. Уйти с безыменного острова, не оставив следов!
Выстрелы смолкли. Не снимая пальца с ключа, Демин глянул в узкую щель.
Метрах в тридцати от него покачивалась шлюпка с двумя гитлеровскими солдатами. Толстяк смеялся, развались на
– А я говорю, попал, - донеслось до разведчика.
– Ты проиграл!
– Сядь, Франц, - пробормотал толстяк между двумя судорожными приступами веселья.
– Сядь, перевернешь лодку.
– К черту!
– сердито отмахнулся Франц и действительно чуть было не упал, зацепившись за удочки.
– Не веришь - подъедем к этим камням. Я докажу, что попал, дурень ты!
Рывком весел он двинул шлюпку вперед. Завязалась борьба, сопровождавшаяся перебранкой. Видимо, до этого оба не раз прикладывались к фляжке.
Тощий дылда с пьяной настойчивостью порывался к острову, более трезвый толстяк отнимал у него весла, уговаривал сесть. Шлюпка раскачивалась, вертелась волчком. Течение подносило ее все ближе и ближе.
Медленно ведя за ней дуло автомата, Демин не спускал Франца с мушки. Да, так надо было сделать. Сначала его, потому что он вооружен. За ним другого...
Но когда шлюпка очутилась почти у берега, толстяку, наконец, удалось перехватить весла. Не оглядываясь, он погнал шлюпку быстрыми толчками назад к маяку.
Демин перевел дух.
Куда же все-таки метил Франц: в чайку, в ствол сосны, в приметный камень на вершине?
Хорошо еще, что не прошил очередью мину. Черной неблагодарностью отплатила бы она тогда за оказанное ей гостеприимство.
И вдруг справа от себя Демин услышал журчание.
Так и есть! Проклятый Франц попал, и спьяну совсем не туда, куда метил. Случайная пуля пробила аккумуляторы, и драгоценная жидкость - электролит вытекла.
Быть может, удастся еще поработать, пока хоть что-нибудь плещется на дне? Демин с лихорадочной быстротой застучал на ключе, но обнаружил, что накал ламп быстро садится.
Он стал выяснять причину. Оказалось, что фашистская пуля застряла внутри аккумулятора и замкнула пластинки электродов.
Это было самое ужасное из того, что могло произойти. Случайно, сам не подозревая об этом, пьянчуга выбил оружие из рук Демина. Разведчик был теперь нем и глух.
Что пользы в том, что он еще зрячий? (Стереотруба уцелела.) Все равно не сможет сообщить на базу об увиденном. Рядом безнаказанно станут шнырять вражеские корабли, а он будет обречен на бездействие.
Мало того. Теперь Демин не сможет вернуться домой. Катер должен был прийти за ним на пятую ночь, но ведь на базе приняли радиограмму о том, что разведчик обнаружен, что он собирается подорвать себя и рацию. Радиограмма была последней. Рация прекратила работу. Значит, Демина уже нет в живых...
Весь день разведчик не отрывался от стереотрубы. Мимо проходили караваны, - он заставлял себя не обращать на них внимания.
Сейчас его должно интересовать только то, что творится по ту сторону узкого пролива - на маяке и во дворе перед маяком. Это уже не простое любопытство, развлечение, как было раньше. Нет, это нужно для пользы дела.