Попроси меня остаться

Гилмор Джессика

– Удачи.

Сама не зная, чего ждет, Лори еще несколько секунд постояла на месте, а потом улыбнулась и хотела было уйти, но тут Джонас ее окликнул:

– Лори? Предлагаю заключить сделку. Я заеду к родителям, если ты напишешь матери.

Ей сразу же стало трудно дышать.

– Но у меня нет ее почты.

– У меня есть.

Лори лихорадочно подыскивала другую отговорку.

– Боишься?

– Немного. Знаешь, мне как-то проще без нее.

– Отлично тебя понимаю. И предлагаю сделать ей навстречу всего один крохотный шажок. Ничего больше.

– Один

шажок? Хорошо.

– Увидимся здесь же через четыре дня.

С этими словами Джонас уехал, а Лори направилась на регистрацию.

Пять часов спустя, вместо того чтобы готовиться к собеседованию, Лори все еще пыталась сочинить письмо матери. Но получалось оно каким-то слишком уж скомканным и обиженным.

И почему родители обожали такие маленькие чашечки? И такие неудобные стулья? И пестрые обои? И неужели им так сложно хоть раз улыбнуться?

Джонас отлично понимал, что ничего хорошего его здесь не ждет, но он всегда выполнял свои обещания.

– Я просто проезжал мимо, – он наконец нарушил затянувшуюся тишину, – и решил заглянуть.

– Откуда ты едешь?

Ему только кажется или мама полна подозрений и нехороших предчувствий? Хотя чему тут удивляться? За четыре года, что они тут прожили, он еще ни разу не «проезжал мимо». До сегодняшнего дня.

– Отвозил Лори в аэропорт.

– Лори? Вы снова вместе?

На этот раз в голосе матери явно слышалась надежда. Даже отец на мгновение оторвался от чашки, и в его глазах мелькнул легкий интерес. Женившись на Лори, Джонас единственный раз в жизни заслужил их полное одобрение, но, когда она ушла, родители восприняли это как должное.

– Она согласилась поработать на меня этим летом, а потом переедет в Нью-Йорк. И – нет, мы не вместе.

– Понятно.

Как и следовало ожидать, он вновь их разочаровал. Стараясь придумать новый предмет для беседы, Джонас огляделся по сторонам в поисках какой-нибудь особо уродливой вазы или блеклой, полупрозрачной акварели и, как всегда, заметил полное отсутствие одной важной детали. Действительно важной.

– Почему у вас нигде нет ни одной фотографии? – резко спросил он.

В шикарно обставленной комнате не было вообще ничего личного, а ведь обычно родители любят украшать интерьер семейными фотографиями и гордятся ими не меньше, чем бывалые охотники своими трофеями. Но здесь не было ни одного снимка. Ни розовощекого младенца, ни бойкого школьника, ни нескладного, застенчивого подростка.

После этого вопроса повисла какая-то совершенно новая тишина, но на этот раз Джонас не сумел разгадать, что за ней кроется.

– Отец? – Не дождавшись никакого ответа, Джонас еще раз окликнул отца, чувствуя, как в нем просыпается годами сдерживаемая ярость. – Я, конечно, понимаю, что полностью вас разочаровал, но неужели настолько, что вы и одну фотографию повесить не хотите?

– Не надо, Джонас. – Отец так решительно отставил чашку, что она лишь чудом не раскололась на две половинки.

– Но почему? – Он всегда слушал, как они планируют его жизнь, совершенно не интересуясь его мнением,

а потом просто уходил и делал по-своему. Но сейчас Джонас больше не хотел уходить. Он хотел четких ответов и понимания. – Я знаю, что живу не той жизнью, что вы для меня готовили, что почти не пользовался теми возможностями, которые вы мне давали, и понимаю, что поступил не слишком разумно, провалившись на экзаменах в шестнадцать лет. – Джонас примирительно улыбнулся, но никакого отклика на его улыбку не последовало. Отец напряженно смотрел куда-то в стену, а белая как мел мать сидела настолько неподвижно, что нельзя было различить даже ее дыхания. – Но, – продолжил он, решив, что наконец-то пришла его очередь говорить, – я защитил магистерскую диссертацию и с нуля создал собственное дело. Я купил дом, стал отличным руководителем и регулярно жертвую на благотворительность. – Джонас почувствовал, что у него дрожит голос. – Однако я до сих пор не сумел понять, почему для вас я так и не стал достаточно хорош. – Он наконец-то это сказал.

– Джонас, я так не могу, – вставая, выдохнула мама.

Это ему показалось или в ее глазах действительно заблестели слезы?

– Извини, я просто не могу. – На мгновение положив дрожащую руку ему на плечо, она резко повернулась и ушла.

Что за… Джонас ждал, что его слова встретят привычным безразличием, вспышкой ярости или прочитают очередную лекцию на тему, чем и как он их разочаровал и испортил жизнь, но только не этого звенящего напряжения и застывших на ресницах слезинок.

Джонас повернулся к отцу:

– Что здесь происходит? Мне кажется, я имею право знать.

Глава 8

Разглядывая толпу встречающих в аэропорту, Джонас заметил двадцатилетнего парня с табличкой, разрисованной сердечками. Бедняга. Еще и цветы принес…

Сам Джонас все никак не мог прийти в себя после вечера в родительском доме и чувствовал, что пока еще не готов ни с кем делиться своими переживаниями, но при этом отлично понимал, что Лори обязательно начнет задавать вопросы. Они же заключили сделку.

– Привет.

Задумавшись, он даже не заметил, как она подошла.

– И тебе привет. Хорошо съездила?

– Лучше не бывает! – Лори просто сияла. – Это отличная фирма с невероятно интересными проектами. Остается надеяться, что я им тоже понравилась, и они выберут именно меня.

– Я в этом не сомневаюсь. – Отобрав у нее сумки, Джонас пошел на парковку, чувствуя, как на душе сразу же стало легче. Да и вообще, в такой чудесный день не стоит сидеть в четырех стенах. – Ты устала?

– Нет. Оказывается, в этих бизнес-классах кресла удобнее, чем в моей старенькой кровати.

– Вот и хорошо. Раз ты бодра и полна сил, предлагаю отправиться на пикник. Тут рядышком есть отличный магазинчик, где мы можем закупиться всем необходимым. Разумеется, если эта идея тебе нравится. – Последние дни Джонас работал едва ли не круглые сутки, стараясь забыться в делах, и сейчас ему действительно стоило немного расслабиться и отдохнуть.

– Звучит неплохо, но я бы все-таки хотела помыться.