Попрыгун

Ланской Георгий Александрович

Взгляд его был ужасен.

Я напрягся, отчетливо понимая, что от летящей в грудь или голову пули меня ничего не спасет. «Ну что же, это профессиональный риск», – сказал как-то Безумный Эрик, глядя на пронзенное стрелой тело Руфуса, скользящего, отправившегося с нами в Средиземье. Руфуса убили орки, от которых мы улепетывали два дня, но так и не смогли уйти, поскольку с нами была целая компания, которую мы никак не могли бросить. И вот теперь на меня направлено дуло автомата обалдевшего от страха безумца с налитыми кровью глазами.

– Хосе! – грозно рыкнул Филипп. Но тот даже ухом не повел. Из уголка его губ потекла тонкая струйка слюны. В зрачках пульсировала бездна. И спустя мгновение Хосе нажал на курок.

Пороховую гарь снесло мощным

ударом озона. За долю секунды я успел заметить, как соскочил с места Кристиан, и как в руках Хосе распустилось искореженным цветком дуло автомата. А потом завязанное в узел оружие полетело в одну сторону, а Хосе, с дымящейся одеждой, в другую.

Перелетевший через всю опушку Хосе плюхнулся в озеро. Секунду на поляне было тихо, а потом бойцы Филиппа с ревом соскочили с мест, хватаясь за ножи и автоматы. Тяжело дышавший Кристиан, опрокинул скамейку и, сделав назад два неверных шага, упал на колени. Кевин с ревом взвился в воздух, орошая землю клочьями одежды и каплями собственной крови. Метаморфоза в столь быстром темпе далась ему нелегко. Соня ощетинилась двумя кружащимися винтами ножей, я выставил вперед когти. Позади нас, прикрывая обессиленного Кристиана, наливался клубками мускулов Роббер.

– Филипп, Филипп! – пронзительно закричала Беата. – Останови своих людей, мы же поубиваем друг друга!

Я обернулся на Беату. Она походила на ведьму. Ее слегка оторвало от земли. Суча в воздухе тоненькими ножками, она раскинула руки в стороны. С пальцев стекали голубоватые молнии.

– Назад, все назад! – орал Филипп, не отваживаясь соваться на линию огня. – Бросить оружие!

Приказ отца командира бойцы почему то выполнять не спешили, с ужасом поглядывая на оскаленную морду Кевина, с клыков которого бежала перемешанная с кровью слюна. Мы не двигались с места, только Кристиан, шатаясь, поднялся на ноги и подобно Беате раскинул руки в стороны. В воздух он не поднялся, но между пальцами тоже заискрило.

Лючия, стоявшая ближе всех к нам, первой опустила пистолет и сунула его в висевшую на поясе кобуру. Следом за ней коренастый бородач неохотно опустил мачете. Лючия с вызовом посмотрела на меня. Я втянул когти и расслабился. Соня тоже избавилась от своего оружия, но я видел, как перед ней колышется марево открытого портала, куда она могла в любой момент затянуть всю нашу группу.

Последними пакт доброй воли выполнили Кевин и Беата. Как только бойцы Филиппа с недовольным бурчанием определили свои автоматы за спину, а пистолеты и ножи в кобуры и чехлы, Кевин медленно начал преображаться в человека. Беата, синяя от напряжения, опустилась на землю и обессилено рухнула на скамейку. На другом берегу люди вытаскивали из озера незадачливого Хосе, который страшно ругался, клялся, что непременно отомстит, и даже ударил в лицо одного из своих благодетелей, тащивших его из воды.

– У нас одна миссия, – прорычал Кевин, в глазах которого еще тлели оранжевые точки. – Мы вам не враги, но это не значит, что мы дадим себя в обиду.

На поляне стало тихо. Мы застыли друг напротив друга, с лицами, на которых отчетливо читалось недоверие и страх. Я решил, что, поскольку с меня это все началось, вышел вперед, и протянул руку Лючие. Она посмотрела на нее с плохо скрываемым страхом, но потом, гордо вздернув подбородок, протянула мне ладонь. Мы обменялись рукопожатиями под одобрительными взглядами моих соратников. Только Соня смотрела хмуро и недовольно, слегка поморщившись, как будто ей сделали больно. Коренастый бородач сделал шаг вперед и протянул руку Кевину. Тот пожал ее и даже улыбнулся зловещей, недоброй улыбкой, но бородача это ничуть не смутило.

– Ребята, – крикнул он, – если все наши союзники будут такими, мы избавимся от медуз в два счета!

«Очень в этом сомневаюсь», – подумал я в то время, как люди на поляне радостно кричали и прыгали на месте. Только Хосе, на ходу выжимая мокрую одежду, шел по круглому берегу и бурчал себе под нос что-то нечленораздельное.

Стычка, разумеется, не могла не отразиться на нашем отбытии.

Мы безнадежно задержались, да и позавтракать толком не успели, но дожидаться, пока нам подадут второй завтрак (в пылу стычки мы перевернули столы, и вся еда оказалась на грязной земле) было уже некогда. Суетящиеся женщины побросали в машины дополнительные сухпайки. Мы расселись по джипам в компании с вояками Филиппа. Мне одновременно повезло и не повезло. Вместе со мной в машине оказались Лючия, Соня и, к моему вящему неудовольствию, Хосе, всю дорогу бросавшему на меня злобные взгляды. К счастью дорога была ухабистая, поэтому Хосе цедил свои проклятия себе под нос, стараясь не разжимать зубов, чтобы не прикусить язык. Хорошо еще, что сидел он рядом с водителем и на нас оборачивался редко. Я же то и дело оборачивался на Лючию, да и она, собственно, не отворачивалась. Соня то и дело пренебрежительно фыркала. Происходящее ей активно не нравилось, но мне было все равно. Ехать рядом с Лючией было очень приятно. Изгибы ее тела были волнующими даже под мешковатым камуфляжем, не очень шедшим ее фигуре. Под ее беглыми взглядами я почему-то краснел и чувствовал себя первоклассником на первой школьной линейке, испуганным до тяжелого комка в желудке, с букетом чахлых гладиолусов, с аккуратной обидной стрижкой, открывающей оттопыренные уши.

Машины остановились у берега реки, где уже поджидали два катера, в которых копошились люди в пятнистых комбинезонах. Один из них подбежал к Филиппу и что-то зашептал ему, косясь на нас перепуганным взглядом. Филипп помрачнел, махнул рукой, и вся компания начала спешно грузиться на катера.

– Что случилось? – быстро спросила Беата.

– Мы не можем связаться с Санта-Эсмеральдой, – нервно ответил Филипп. – Это последнее селение вниз по течению. Дальше в пятидесяти милях находится Куатиба – город с населением в пятьдесят тысяч. А дальше…

– Сейвилла, – пролепетала побледневшая Беата. – Столица…

– Над Санта-Эсмеральдой ночью полыхало зарево, – ни на кого не глядя сказал Филипп. – Не думаю, что мы найдем кого-нибудь живым.

Мы переглянулись и, не сказав ни слова, вскарабкались на катера. Всеобщая нервозность передалась и нам. Я перехватил встревоженный взгляд Сони. Кристиан, все еще бледноватый, нервно облизывал пересохшие губы. Беата хмурила тонкие бесцветные брови и глядела на зеленоватую воду перед собой. Мы мчались на огромной скорости по вяло текущей реке, сминая широкие листья местных кувшинок и лотосов. Вспугнутые крокодилы, чьи плоские морды на четверть торчали из воды, ныряли вглубь или спешно ретировались в разные стороны, отчаянно виляя своими гривастыми хвостами. Мы еще не доехали до места назначения, как я почувствовал скрывающуюся за этими зелеными побегами беду и боль.

Первое селение, которое мы пролетели на бешеной скорости, я даже не успел как следует разглядеть. Но обугленные стены домов, странные человекообразные статуи из чего-то черного и копошащегося, как рой насекомых, явно говорили, что здесь произошла трагедия. Мы мчались дальше на юг, по пути то и дело натыкаясь на обугленные останки поселков. Чем дальше мы продвигались, тем тревожнее было у меня на душе.

К Санта-Эсмеральде мы подъехали, когда солнце уже начало клониться к западу, наливаясь синевой, как зреющая слива. Хосе, сидевший на корме, копошился в рюкзаках и что-то бормотал себе под нос, то и дело оборачиваясь на нас. Лицо его было просто перекошено от злости.

– Зачем его берут с собой? – тихо спросил я у Лючии. – он ведь совершенно ненормальный…

– Хосе – лучший подрывник, – холодно ответила Лючия. – Бывает, что гнезда медуз растут на небольших участках целыми гроздьями: на земле, деревьях, домах… Их проще и безопаснее взорвать, чем сжигать или расстреливать каждую в отдельности. Ну, а безумным он был не всегда. Хосе потерял в одном из сражений с медузами свою жену и старшего сына. Это произошло у него на глазах. С тех пор он бросается на все, чего не понимает. А вы слишком… не наши… чтобы относиться к вам с доверием. Не обижайся на него и постарайся понять.