Попрыгунчик ч.1
Шрифт:
вам всем конец. Вариант только уходить, решайтесь или я иду один.
– Мы военные люди и можем обойтись без помощи ребёнка - возмутился
майор.
– Хреновые вы военные, если сидите в сарае, в плену. Вот он, хотя бы одного
фрица сбил, я это видел. Как он в плен попал, я тоже видел, у него было без
вариантов. Я пришёл за ним, на вас мне наплевать. Как воевали вы, я не
видел, а его спасу! Хочу, что бы он как минимум ещё одного сбил, а лучше
десять.
воевать без документов, пусть сами себя спасают - паренёк развернулся и
пошёл не оглядываясь.
Яков сомневался всего мгновение и побежал за парнем, несколько человек
побежало за ним, остальные остались. Через десять минут они были уже в
лесу, сзади в селе раздались выстрелы и заполошные крики на немецком -
Алярм. Паренёк остановился, оглянулся и сказал сразу всем:
– Идиотизм - это не лечится! За мной, не отставать воины!
Глава 1.
Я открыл глаза и судорожно вздохнул. Фух, померещилось. Вот ведь бред!
Подождите! Не померещилось? Солнце?! Лето!? Как лето? Только, что был
октябрь, дождь. Я за рулём автомобиля, вдруг резкая боль в груди,
успеваю выключить скорость, выжать тормоз и включить аварийку. Всё,
потом ничего не помню.
Попытался приподняться, с трудом, но мне это удалось. Яркое солнце
жарило неимоверно. У меня, что солнечный удар? Посмотрел на своё тело и
чуть не потерял сознание. Меня на куски рвали и кровью облили? Я сижу в
луже крови и не понимающим взглядом смотрю вокруг. Вот рядом мужик
лежит убитый. Стреляли в голову.
Рядом всхрапнул конь, впряжённый в телегу и флегматично жующий траву.
Там дальше на обочине у кустов, несколько голых женских тел, молодых
девчонок. Их явно долго насиловали, а потом вскрыли животы, после чего
просто перерезали горло. Я такое уже видел у нас на Кавказе, в первую
Чеченскую войну. Разбросанные вещи, узлы, платья, юбки. Смутные
воспоминания пробиваются в мой разум, я поражённо замираю. Это же моя
семья! Моя Семья! Но как это может быть! Ведь моя семья там, в Тюмени? А
там октябрь, а не лето? Тут дикий отчаянный детский крик в моей голове -
Папа!
– и я теряю сознание.
Пришёл в себя я резко, рывком. В голове всё предельно чётко, ясно и
понятно. Невероятно, но факт, я попал. Вернее не я сам, а моё сознание или
душа или моё эго. Короче что-то. Теперь я в теле четырнадцатилетнего
подростка, у которого на его глазах убили всю семью. Отца и трёх сестёр.
Потому -
к непростым тоже. Великая Отечественная. Та самая. Мы нарвались на
головной разведдозор немцев. Отца немцы застрелили сразу, потом
вытащили из телеги сестёр и стали рвать на них платья. Серёжка, то есть я,
забыв обо всём, чему учился, кинулся им на помощь. Огромный немец,
ударом сапога опрокидывает меня на землю и бьёт штык - ножом в грудь. Я
кричу от дикой боли. Умираю не сразу, захлёбываюсь кровью и вижу, как
насилуют под весёлый смех и шутки моих красавиц сестёр, как тот здоровый
немец, роется в наших вещах и довольно улыбаясь, складывает в свой ранец
то, что ему понравилось, а потом выключили свет.
Я машинально провёл рукой по груди, там был страшный рубец от
немецкого штыка, уже затянувшийся и по виду заживший. Надо привести
себя в порядок, а то прямо оживший зомби. Весь в крови и дерьме. Все
терзания и рефлексии потом. Сейчас у меня есть дело, мне нужно похоронить
семью, а потом месть. Да, они стали частью меня, моей семьёй, так же как и
та семья, которая осталась там, в Тюмени, в будущем.
После похорон, я помылся в глубокой луже, рядом в канаве и переоделся,
собрал все оставшиеся вещи на телегу. Почему немцы не увели коня и
телегу, могу только предполагать, но они оставили и это хорошо. Сил
практически нет, одни инстинкты. В кармане пиджака отца, я нашёл наши
документы и револьвер, а за голенищем сапога отличный нож и нашу
семейную донскую нагайку. На их могиле я поклялся отомстить. Месть моя
неизбежна как цунами, я буду убивать их везде, где смогу. Глупо погибнуть
не хочу, но за семью отомщу. Этих фрицев, я очень хорошо запомнил, а ещё
запомнил их опознавательные знаки на мотоциклах, грузовике и БТРе,
секира в щите. Рано или поздно, но я узнаю, что это за воинское
подразделение и отомщу.
Как ни странно, но наши сознания с пареньком слились в одно, органично
слились. Я всё про него, прекрасно знал. Вся его память, навыки, привычки
и практические умения теперь были и моими. Мы стали неразделимы и
едины, он доверил мне свою память в обмен на месть. Я поклялся отомстить
и он с улыбкой исчез. Куда не знаю, теперь он - это я.
Звали его Сергей Николаевич Калинин, из донских казаков станицы
Луганской. За заслуги перед царём и отечеством возведены в потомственных