Попугай в пиджаке от «Версаче»
Шрифт:
— Ну скажи, при чем тут сомнительные авантюры? — слабо возражала Лола. — Я же не куда-нибудь пошла, а на телецентр. Что в нем сомнительного? Аглая Михайловна меня пригласила…
— Что в этом телевидении сомнительного?! — в полный голос заорал Маркиз. — Да все в нем сомнительное! И ты еще ссылаешься на Аглаю Михайловну? Умнее ничего не могла придумать? Где теперь Аглая? То-то…
Лола поняла, что самое умное сейчас будет — это подождать, пока Ленька выпустит пар. Никакие ее оправдания не помогут, у сильного всегда бессильный виноват.
Если
— Ты прав, Ленечка, — скорбно произнесла она, — я так виновата.
— Верно говорят — в тридцать лет ума нет и не будет! — ворчливо заметил на это Маркиз.
Лола обиделась — во-первых, ей было всего двадцать восемь, до тридцати еще идти и идти, и кто знает, если так будет продолжаться, возможно, они с Ленькой расстанутся навсегда. Во-вторых, ей надоело, что Ленька все время называет ее дурой.
Интересно, как бы он сам вел себя в такой ситуации?
Маркиз малость поостыл и понял, что перегнул палку. Лолка и так натерпелась страху, а он набросился на бедную девочку, как тигр-людоед.
— Лолка, я все понимаю, — начал он, — это оказалось сильнее тебя, и ты поперлась на телестудию. Понятно даже, что ты поругалась с Аглаей, оттого что она втоптала в грязь все твои мечты о сказочной роли. Но вот какого черта ты сцепилась с писателем Волкоедовым, да еще на виду у всего телецентра, и угрожала выцарапать ему глаза?
— Это аллегория, — угрюмо объяснила Лола, — я вовсе не собиралась этого делать. Конечно, если бы я знала, что его вскоре убьют, я бы шарахнулась от него в коридоре как от зачумленного.
— Вот именно! — Маркиз поднял на Лолу заблестевшие глаза. — Ты очень кстати там оказалась. Многие тебя видели…
— Многие видели, но выдала меня только эта белобрысая девка. Стерва такая! За что она на меня наехала? Если бы ты слышал, как она орала сегодня в кабинете у капитана Хвоща! А он ее слушает!
— Тебе нужно думать о том, кто мог подбросить Перришону в клетку орудие убийства, — сказал Леня, — потому что крики и визги этой девки — это так, пустое сотрясение воздуха, а вот орудие убийства — это уже серьезно.
— Тут и думать нечего — сами менты и подсунули ! — рассердилась Лола. — Этот капитан очень злобно на меня посматривал, все прикидывал — подойду я на роль подозреваемой или нет. По его выходило, что не подойду, а теперь, значит, все в порядке.
— Теперь-то как раз не в порядке, — заметил Леня, — теперь он орудие убийства совсем потерял, и это странно. Кто еще мог это сделать?
— Не знаю, я клетку все время на виду держала, только в кабинете на пол поставила. Там была эта, как ее, Зайценогова, но я в ум не возьму, неужели она с этим связана? С виду дура такая… Но знаешь, — Лола задумчиво царапала ножом
— Странные дела творятся в этом телецентре, — пробормотал Леня. — Эх, придется теперь с твоими заморочками разбираться. А я такую операцию классную продумал! Некогда, понимаешь, любимым делом заняться, так и квалификацию недолго потерять.
— Что ты, Ленечка, — льстиво запела Лола, — ты у нас такой классный специалист, как ты можешь потерять квалификацию?
— Ну ладно, ладно, — подобревшим голосом сказал Маркиз, — ты не бойся, с этим телецентром мы разберемся. Значит, так. Будешь сидеть дома, чтобы опять не подставили.
— А Перришон? — заикнулась Лола. —У него же контракт…
— Плевать! — разозлился Леня. — И не спорь со мной.
— А ты что будешь делать?
— Нужно разузнать подробнее про убитых, вот как раз завтра… — Леня развернул газету и прочитал:
— «Похороны известного писателя Алексея Волкоедова состоятся двадцать девятого апреля на Успенском кладбище в двенадцать ноль-ноль». Вот туда я и поеду, может, что разузнаю.
— Я с тобой! — категорическим тоном заявила Лола. — Без меня ты не поймешь, кто есть кто! Может, там будут знакомые…
— Ты еще попугая с собой прихвати! — рассердился Леня, но последнее слово все же осталось за его боевой подругой.
Леня остановил машину возле ворот кладбища и заглушил мотор.
— Придется немного обождать, — сказал он, бросив взгляд на часы, — такие мероприятия никогда не начинаются вовремя.
Впрочем, он оказался не прав. Не прошло и десяти минут, как к воротам подъехал оранжевый с черным допотопный автобус похоронного бюро.
Из него выбралось десятка полтора людей со скорбными лицами. Некоторые из них держали в руках букеты, другие — обвитые лентами венки. Прочитав на одной из таких лент «От коллег по творческому союзу», Леня убедился, что это именно то, ради чего они приехали, — похороны писателя Волкоедова.
В центре скорбящего коллектива находилась полноватая женщина средних лет, в черном, несколько тесном ей костюме и с черной же кружевной косынкой на голове. Судя по тому, как она держалась и как все окружающие старались группироваться вокруг нее, всячески демонстрируя ей свою скорбь и сочувствие, это была вдова покойного.
— А на студии говорили, что он одинок, удивленно отметила Лола.
Люди около автобуса явно чего-то ждали.
Наконец из кладбищенских ворот показались четверо плечистых работяг. Они выкатили из задних дверей автобуса гроб с останками писателя и лихо, с веселыми прибаутками, явно не соответствующими моменту, понесли его на место вечного упокоения. Чувствовалось, что у них хорошее настроение и скорбный характер привычной работы нисколько его не портит.