Попутчица. Книга I
Шрифт:
Паша указал мне на место в конце салона. Рядом тотчас водрузилась полная дама, но он обмолвился с ней лишь парой слов, и вот уже она удаляется, довольная, точно ее попросили не перебраться на другое сиденье, а занять трон.
Я бросила взгляд в сторону сестры – она сидела достаточно далеко, чтобы нас не слышать. Хорошо. Не оборачивается – наверное, дико раздражена. Переживет.
– У меня с собой есть шерстяные носки. Не твой размер, конечно, – заметил Паша.
– Лучше отдай их Римме, – резче, чем
– У нее были свои.
– Как-то слишком предусмотрительно с ее стороны.
– Ну, на самом деле они тоже мои.
– А, тогда ясно. А тебе они не нужны?
– О нет. – Паша вытянул ноги, демонстрируя крепкие черные ботинки. – Мои почти не промокают. А ты бери, вот.
Он достал из рюкзака серые носки, и моя рука метнулась за ними, прежде чем я успела себя остановить.
Как же приятно было погрузить в них ноги, точно в горячую ванну! Теплые, сухие и даже не колючие, они показались мне лучшим предметом одежды, который когда-либо на мне оказывался. Жизнь определенно налаживалась.
– Спасибо.
– Не за что.
Паша ни о чем не спрашивал – ждал, когда заговорю я. А мне вдруг стало неловко устраивать разборки с человеком, который только что помог мне. («Это всего лишь носки, он пытается быть любезным, чтобы обаять тебя, как всех, и беспрепятственно провести еще несколько ночей с твоей сестрой, не будь идиоткой. И, кстати, когда вы успели перейти на «ты»? А, плевать».)
– Ну так… хм. Ты и Римма, – еле слышно вздохнув, начала я.
– Да-да, я и Римма. – Он подбадривал меня, точно троечницу, пытавшуюся ответить на уроке!
– Все происходит слишком быстро, – проговорила я уже тверже.
– Ты же знаешь, что мы полгода общались в интернете?
– Вот именно – в интернете.
– М-м, на самом деле мы несколько раз виделись за это время.
– Что?
– Да теперь это не так и важно. Мы вместе.
– И где же вы встречались? Она так же ездила за тобой к черту на кулички? – гневно осведомилась я.
– Нет. Это я приезжал. Познакомился с некоторыми ее друзьями. И маму случайно встретили, даже посидели с ней в кофейне полчаса…
– Ты знаком с нашей мамой?
Ну класс. По-видимому, единственный человек, от которого в нашей семье всё скрывают, это я. Что ж, буду поддерживать амплуа главной зануды, вечно лезущей не в свое дело.
– Черт, прости, – слегка смутился Паша. – Просто хотел убедить тебя, что я не какой-то монстр… но пока получается не очень.
– Итак, вы с Риммой общаетесь полгода и не в первый раз встречаетесь лично. И что же тебя, двадцатичетырехлетнего, привлекло в моей девятнадцатилетней сестре?
– Знаешь такое выражение: противоположности притягиваются?
– О нет, впервые слышу, – съязвила я.
Он одобрительно хохотнул.
– Ну так вот. Мы и есть противоположности.
– Не обсохшее на губах молоко?
– Римма говорила, что с чувством юмора у тебя все в порядке.
– Неужели она говорила обо мне что-то хорошее?
– Много хорошего.
У меня язык чесался спросить, что же, но уходить от основной темы не стоило.
– В Римме есть то, чего не хватает во мне, – продолжал Паша вполголоса. – Она бесшабашная, легкая на подъем, острая на язык, способна прислушиваться к себе и отстаивать свое мнение. А я ни шагу не ступлю, не вообразив пять вариантов последствий и способов их преодоления, я слишком мягкий и вечно уступаю. Мне всегда сложно разобраться, чего я хочу на самом деле… ну, то есть это не про Римму, разумеется… Мой портрет выходит так себе, да? Ага, еще я слишком искренний, и это пугает людей. Извини. Я должен говорить что-то другое. Что-то более обнадеживающее.
– Да нет уж, говори как есть, – хмыкнула я. – К тому же в той части, которая меня интересовала больше всего, ничего неожиданного не прозвучало: ты смотришь на Римму сквозь розовые очки.
– Это нормально, когда влюбляешься, разве нет?
– Но ненормально делать предложение… на какой встрече – третьей, четвертой?
– Пятой, – слегка сконфузился Паша.
Четыре встречи, ни об одной из которых я не знала, хотя постоянно слышала восторженные речи по поводу прекрасного гида из Суздаля. Что ж, мы с сестрой никогда не были так уж близки.
Когда она в этом нуждалась, я была ее спасителем, покровителем, но подругой – никогда. Но вот то, что обо всем знала мама, больно укололо меня. Я так и видела, как Римма наклоняется к ней за столиком кофейни и шепчет: «Только не говори Марте, что он приезжал», а мама понимающе кивает – зачем Марте знать, пусть копается в своей литературе и проводит время с ботанами за настолками.
– Да, наверное, с предложением я поспешил. Оно было сделано на эмоциях. Мне так хотелось выразить Римме свое восхищение и показать, насколько я рад, что она не испугалась ни разных городов, ни того, какие мы разные в принципе…
– Правильно ли я понимаю: ты сказал «выходи за меня замуж», потому что обрадовался, что она приехала к тебе в Суздаль?
– Бр-р, не только. Извини, я немного волнуюсь. Ненавижу защищать свои чувства перед кем-либо, а ты заранее настроена негативно, так что это еще сложнее. Что тебе точно стоит знать, это то, что мы не собираемся сейчас жениться.
– Нет?
– Нет. Это была просто декларация о намерениях. Пройдет время, мы получше узнаем друг друга, определимся с разными бытовыми вопросами – и вот тогда. Я, конечно, стараюсь быть спонтанным, как она, но пока не во всем получается. Да во всем и не надо.