Попутчица

Попутчица

– Откуда она тут взялась, да еще в такой мороз? До ближайшей деревни три километра. – Водитель и пассажир сначала не поверили, что на дороге, которая под силу лесовозам, стоит человек. Проморгались, убедившись, что не деревце, а фигура человека. Подъехали ближе – женщина! Отчаянно машет рукой, просит остановиться.

Лесовоз, огромный, рычащий, с уложенными стволами, медленно стал тормозить.

– Живая? – крикнул пассажир, мастер участка Павел Евгеньевич.

– Как видите. –

женщина, в мутоновой шубке, в вязаной шапке, сверху закутанная шалью, взяла сумку, стоявшую на обочине. – Возьмите до райцентра, на вас только и надёжа.

– Да как тебя оставить, конечно, возьмем, – он закинул в кабину сумку, помог забраться, она стянула варежки и стала согревать руки.

– Что за надобность такая лесовозами добираться? – проворчал водитель, коренастый мужик, с сильными руками. Про таких говорят: широкая кость. – Отчаянная дамочка… тут и зверье водится.

– Так меня подвезли, дед Коля на санях подвез. Тут в деревеньке десять дворов всего, дед Коля на всю деревню один мужик остался, это еще хорошо, что коняшка у него есть, а то бы не знаю, как жить.

– Я думал, разогнали уже эту деревушку, а она, оказывается, еще теплится.

– То-то и оно, что не хотят уезжать, остались самые верные своей земле, и мать моя там же живет, не могу уговорить уехать. Вот и наведываюсь какой раз, зимой-то реже, потому как тяжело по холоду, летом – чаще.

– Ну а не страшно одной с чужими ехать? – спросил водитель. Пассажирка повернулась к нему и разглядела приятный овал лица с прямым носом, темными ресницами. – А я чувствую, вот внутри как теплая волна разливается, так людей чувствую, машину вашу только увидела, так сразу и поняла: надо останавливать.

– Надо же, какая чувствительная, смелая скорей всего.

Вскоре показалась просека и лесовоз, словно корабль, среди заснеженного леса и дороги, остановился у вагончика. – Ну, я приехал, спасибо, Степан, – Павел Евгеньевич пожал водителю руку. – И вам, не знаю, как имя ваше…

– Анна Васильевна.

– И вам, Анна, легкого пути.

– Степан значит? – пассажирка повернулась к водителю и вновь стала разглядывать его лицо, – а меня Анной зовут, это уж я так сразу с отчеством назвалась.

Она уже согрелась, сняла шаль и шапку, расстегнула шубу, под которой виднелась теплая вязаная кофта. Волосы у нее были светло-русые, наверняка, летом выгорали на сибирском солнце, которое, бывает, жарит в отдельные дни, как раскаленная печка.

– Так вам от райцентра дальше ехать?

– Дальше. Село Зеленое знаешь?

– Ну, кто его не знает? Конечно, знаю.

– Так вот там я живу.

– А мать почему в такой глуши?

– Так не хочет матушка перебираться, корнями вросла. Я уж ей и домик присмотрела,

недорогой, но хороший. Да хоть и к себе могу перевезти… только она ни в какую, – пассажирка тяжело вздохнула, – вот не знаю, что и делать.

Женщина разглядела поношенный свитер под легкой курткой водителя. – Что же тебя жена одеждой теплой не запасет, налегке одет.

– Меня устраивает, – буркнул водитель, – неудобно в толстом свитере-то.

– Далеко нам еще ехать, – женщина перевела разговор на другое, – у меня вот и термос есть и курица вареная, маменька домашнюю сготовила. Может перекусим? А? Устал ведь баранку крутить.

– У меня тоже термос есть, не думай, что я голодный, – водитель лесовоза присмотрел место, где можно съехать на обочину, остановился, мотор глушить не стал. Достал термос, завернутые в пакет беляши, купленные вчера в киоске, перед выездом на трассу.

– Ты мои попробуй, да курочку бери, – все домашнее, сами с матушкой вчера готовили. От нее ведь, от матушки, с пустыми руками не уедешь. А уж ягода какая растет там рядышком, из дома выйди, руку протяни и вот он – лес. А еще грибов полно было раньше. А сейчас прознали наши места, так нахрапом всю осень едут.

– Молодая еще вроде, – водитель окинул взглядом простодушное лицо пассажирки, – а говоришь как-то интересно, по-деревенски что ли…

Она рассмеялась: – Так я и есть деревенская, я же выросла в этих местах, а потом уж замуж

вышла, в мужнино село переехала, – радость исчезла с ее лица.

– Чего остановилась? Ешь давай, меня угощаешь, а сама что же…

– Да вот как вспомню свою жизнь, так кусок в горло не лезет.

– А что с твоей жизнью? Вроде веселая ты, смелая, холод тебя не берет.

– Замуж рано вышла, старше был, уговорил он меня, умаслил так, что и родители поверили. Да только мягко стелет, жестко спать. Босиком убежала от него через полгода. Потом снова замуж вышла, сынок родился, только мужик мой друзей больше привечал, чем нас с сыном. Да и пил горькую… ох и намаялась я с ним, всё хотела избавить от привычки той. А он мне тумаков наставил. Ушли мы с Димкой. Видно, чуйка моя не работала тогда, вот и ошибалась.

Она отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы водитель не заметил ее слез.

– Ну и что, на них клином свет что ли сошелся? – он взглянул на Анну. – Такая как ты и волков не побоится в лесу, тебе ли мужика не найти.

– Находила, да не мой снова.

– А чей?

– А кто же его знает? Но не мой точно, да и сына моего невзлюбил, Димка тогда в школе учился, это сейчас он в колледже, скоро уж выпускник.

Она снова повернулась к нему: – А вот ты, Степа, нечаянно встреченный мной, по душе мне… ой, чувствую, по душе. Так бы и смотрела на тебя, да у окошка ждала. Я ведь постоянная, любовь моя была бы крепкая…