Попутчики
Шрифт:
Вместо этого он пошел наверх, чтобы разбудить Фелуче, а затем в город, чтобы найти лопату и выкопать, для Качиля могилу.
Небо было покрыто исхлестанной массой белых облаков, в которые вгрызалась буря. Ворона в латунной клетке над дверью трактира съежилась в растрепанный клубок перьев. На улицах не было ни души.
— Хейвор некоторое время бродил по ним. То здесь, то там он замечал наблюдавшее из высоких окон лицо, которое живо скрывалось, едва он поднимал голову. Один раз он встретил ребенка, одиноко игравшего на дороге гальками, но тот вскочил и помчался
Наконец Хейвор услышал глухие, но далеко отдающиеся удары молота. Он пошел на звук по узенькому проулку и вышел к кузнице. Ворота стояли открытыми, и за ними багряный жар смешивался с пульсирующими тенями. Хейвор разглядел могучую, темную фигуру человека, который в ровном ритме бил по наковальне — оглушительное эхо в тихом, ломком воздухе.
Хейвор остался стоять у широкой пасти входа, и, немного погодя, человек перестал ковать, потому что почувствовал присутствие незнакомца. Не оглядываясь, кузнец выпрямился, огни горна ярко-красными ручейками бежали по его голым рукам, крепким и напряженным как сам металл. В тишине гудело воспоминание об ударах молота.
— Что ты хочешь?
— Город кажется необычно пустым, — ответил Хейвор. Кузнец снова повернулся к нему спиной и промолчал.
— Почему ты не затаился в доме, как другие?
— Если я затаюсь в доме, работу никто не сделает и я останусь без денег.
— Мне нужен инструмент, чтобы выкопать могилу, — сказал Хейвор.
— Могилу для друга?
— Для человека, который мне повстречался.
— Значит, ты не печалишься по-настоящему о нем? Ть — не обязан его хоронить. Волки были бы тебе благодарны/
— Ты продашь мне лопату? — спросил Хейвор тихо.
— Вон в углу стоит одна, — ответил кузнец. Сам он даже не оглянулся, когда Хейвор прошел через мастерскую и взял железный заступ.
— Сколько я за нее должен?
— Я не возьму ничего, — объявил кузнец.
— Боюсь, мне придется похоронить мертвого за пре-делами Аксы. Тогда ты лопату больше не получишь.
— Я бы и так ее не взял, после того, как ты ее коснулся, — серьезно сказал кузнец.
Хейвор обошел наковальню, глянул на кузнеца и обнаружил железное самообладание в широком, покрытом потом лице.
— Кубок, — сказал Хейвор ясно и отчетливо. — Из золота.
Кузнец взял молот и с убийственным взмахом грохнул им по наковальне между собой и чужаком. Зашипели и брызнули фиолетовые искры. Но глаза кузнеца были как у слепого. — Хейвор взял заступ и побрел через покинутые улицы назад к трактиру.
— Какие идиоты! — торжествовал Фелуче. — Какие идиоты!
Они снова ехали по древней дороге. Акса осталась позади.
Качиль лежал поперек своего коня, завернутый в попону. Хейвор привязал кобылу за повод к своему седлу. Фелуче, смеясь, ехал немного впереди. Ветер облизывал его волосы подобно невидимому кошачьему языку.
Хозяин не принял от них денег. Ужин, хорошие отдельные
Примерно в трех или четырех милях от Аксы между деревьями показались первые прогалины. Хейвор слез, привязал лошадь и начал копать.
Фелуче сел рядом, посмотрел на него и сказал:
— Мы ведь понимаем друг друга, Хейвор! Я не собираюсь выступать в роли могильщика. Если тебя это дело не оставляет в покое, то тебе придется улаживать его одному.
Хейвор промолчал. Заступ вгрызался во влажную черную почву.
— Чем глубже ты выкопаешь дырку, тем лучше. Ты же не хочешь, чтобы волки в ней порылись.
Затем Фелуче замолчал и начал обкусывать ногти. Слышен был только скрежет заступа.
Хейвор не думал ни о чем, пока копал могилу. Как только углубление было готово, он подхватил Качиля и уложил его в темный овал. Когда Хейвор выбрался наверх, перед его глазами возникла картина: деревья и пышные цветы, росшие из этой земли. Одновременно его захлестнула волна сострадания и жалости. Хотя он едва знал этого Качиля, вора с лисьим лицом, Хейвор со всей остротой видел убогость и низость его жизни, все упущенные возможности и, наконец, последнее поражение. Словно по принуждению он забормотал слова полузабытой молитвы.
Фелуче не мог не сыронизировать;
— Язычник молится за проклятого!
Они двинулись дальше, оставив Качиля под свеженасыпанным холмиком. Хейвор по-прежнему вел третью лошадь за повод, так как в Аксе никто не захотел ее купить. Заступ остался возле могилы, прислоненный к дереву.
Дневной свет мерцал разгораясь. Облака тянулись теперь медленнее, обрамленные дымно-желтым блеском. Дорога, казалось, повторяла окраску неба, словно она была сделана из застывшей воды или гладкого, плохо отражающего стекла.
В полдень путники поели черного хлеба, и выпили выдохшегося пива — солдатский обед, который приняли на ходу. Они миновали одну деревню, но она была пуста и покинута. Венка лежала еще в нескольких днях пути. Венка с ее широкими улицами, с домами богатых торговцев и ювелирными лавками.
— Он еще у тебя? — спросил Фелуче внезапно.
— Конечно.., ты же знаешь!
— Я хочу его видеть! Дай бросить взгляд на золото! Хейвор развязал мешок и дал Фелуче посмотреть на золотой край.
Фелуче нежно погладил кубок пальцем.
— Теперь нас только двое, — сказал он. — Каждый получает половину. — Он вскинул глаза и любезно спросил:
— Ты убил Качиля, Хейвор? Он умер, а обнаружил его ты. Или это было иначе?
В облаках над ними что-то изменилось. Они, казалось, сразу стали тяжелее и мрачнее.
— Скоро пойдет снег, — сказал Хейвор. — Поторопимся! Фелуче задумчиво улыбался.
— Хотел бы я знать, как она выглядела, эта-Госпожа Авиллиды, дочь мага.., с золотыми волосами…
— Ты никогда этого не узнаешь.