Попутчики

Рыжкова Наталья Васильевна

Кнарик вынуждена была согласиться с Леночкой.

– Да, первой мимо меня прошла Надя...

Все смотрели на комсомолку: кто с неприязнью, кто с любопытством. Виктор тоже повернулся к жене, но Кнарик со своего места не могла видеть выражения его лица.

Надя забилась в дальний угол полки между окном и стенкой. Тень от верхней полки почти скрывала ее.

– Не брала я никаких колец! Меня не интересуют ваши бирюльки!

Очевидно, что-то в ее словах убедило Виктора, и он встал на защиту подруги.

– Можете обыскать наши вещи. А

потом вам придется отвечать за свои гнусные подозрения!

– А кто сказал, что Надю подозревают?
– спокойно спросил Иван Прокофьевич, - Для начала я хочу восстановить цепь событий, порядок ваших действий. Ни о каких подозрениях и речи нет.

– Что же, мой ответ такой: я украшений не брала, во-первых, они мне ни к чему, во-вторых, я отрицательно отношусь к воровству! Все.
– Надежда дала понять, что разговор окончен.

– Хорошо, пошли дальше. Кто потом ходил в туалетную комнату?

Леночка не заставила себя ждать.

– Я пошла, через несколько минут, как эта особа вернулась. Никаких украшений я там не видела! Уж можете мне поверить, я бы обратила на них внимание! На эту самую полочку я поставила коробочку с мылом - там было пусто. Так что совершенно ясно - колечки Надежда взяла, и надо...

Но Иван Прокофьевич не стал выслушивать ее рекомендаций:

– А потом? Вы умылись и...?

Леночка захлопала глазами, поправляя воротничок изящного пеньюара.

– А что могло быть потом? Я оставила на полке мыло и зубной порошок - для Пети - и ушла.

И чтобы убедить вас в нашей с Петей невиновности не просто прошу, а требую: осмотрите все наши вещи!

Петр Сергеевич поддержал супругу.

– Могу только подтвердить слова Леночки. Я тоже не видел украшений, на полке находилось только наше мыло. И против обыска не возражаю - ищите. Более того, и нас можете обыскать! Ничего у нас нет.

Надя завозилась у окна.

– Понимаю, вы прозрачно намекаете, что цацки все-таки взяла я! Ищите, сколько хотите, я специально до утра из купе не выйду, чтобы потом не говорили, что я избавилась от краденого. Можете каждую нашу вещь перетряхнуть! И вообще, я считаю, что вы неправы, а кольца просто-напросто упали и куда-то закатились. Никто их не брал! Станет светло - поищите, как следует.

– Ваш оптимизм убеждает, товарищ Надя, - в голосе Ивана Прокофьевича тем не менее никакого оптимизма не прозвучало, - но я, как и Кнарик, бесконечно благодарен за ваши ответы. Вот что я скажу вам, граждане. Конечно, обыск провести придется, и если кольца кто-то взял, то мы их непременно найдем. Но тогда обратной дороги уже не будет, придется отвечать по всей строгости закона.

Иван Прокофьевич поднялся, подал руку Кнарик. Девушка опустила голову, ей было мучительно стыдно, хотя в купе было темно, она боялась встретиться взглядом с кем-нибудь из попутчиков. В своем купе она вновь расплакалась.

– Ну-ну, - потрепал ее по руке Иван Прокофьевич, - все образуется.

– Да как же? Я чуть не в лицо обвинила людей в краже! Прошу вас, Иван Прокофьевич, не надо

никакого обыска! Потерялись мои кольца, а виновата в этом я сама!

– Скажите, Кнарик, а вы не заметили некоторых странностей в нашей беседе с соседями?

– Нет, а были странности?

– Две. Первое: все дружно и, можно сказать, настойчиво выразили готовность подвергнуться обыску.

– Разве это не говорит о том, что никто из них не виноват?

– Кнарик, я убежден, что это не так. Несмотря на плохое освещение, я хорошо осмотрел пол, там просто некуда закатиться даже небольшой вещи. В слив мойки камни не могли пройти. Нет, кольца кто-то взял. А вторая странность - слова Нади.

– Ничего такого я не заметила, - не согласилась Кнарик, - она совершенно уверен, что кольца упали.

– Вот именно. А еще - она все время повторяла: не брала, не брала... Нет, не брала! Понимаете? Говорила уверенно,твердо.

– Вы ей не верите?

– Как раз наоборот. Понимаете ли, милая Кнарик, среди наших соседей нет ни одного криминального элемента, все они - обычные граждане, ведущие нормальную жизнь. Не преступники. Таким людям крайне сложно лгать напропалую, разве только когда приврать, прихвастнуть... Но в такой ситуации разум подсказывает, что по возможности надо говорить правду. Или... не говорить неправду. Похоже, что именно это и делала симпатичная Надя. Она ведь ни разу не упомянула, что не видела колец - только что не брала.

– О! Вы хотите сказать, что она видела их? Но тогда совсем непонятно! Почему она об этом не сказала?

– А это уже интересный вопрос, не правда ли? А вот очаровательная Леночка, напротив, соловушкой заливалась: не видела! А раз не видела, то и взять не могла, так ведь?

– На нее скорее можно подумать, чем на Надю. Леночка так жадно на них смотрела!

– Пожалуй, что могла бы. Но тогда надо учитывать особенности характера этой приятной во всех отношениях дамы. Она бы билась в истерике, падала бы в обморок, грозила бы всевозможными карами... Но когда она узнала, кто я, как будто даже успокоилась и изо всех сил старалась быть полезной... Как она это понимает. Но Надя - такая девушка за правду готова биться насмерть.Так почему не признать, что видела украшения, но оставила их там? Тем более защищать Леночку она бы не стала. Ведь тогда получается, что та - следующая на очереди.Нет, почему-то Надя совершенно уверена, что Леночка не при чем. Надо с Наденькой поговорить тет-а-тет.

Иван Прокофьевич направился к соседям. Через стенку Кнарик слышала его негромкий спокойный голос, возмущенные выкрики Виктора... И почему-то совсем не удивилась, когда вернулся он в сопровождении Нади. Та казалась немного испуганной.

Иван Прокофьевич заговорил с ней ласково, по-отечески.

– Наденька, я по-прежнему ни в чем вас не обвиняю и верю, что чужую вещь вы бы не взяли. Но мне надо понять, что произошло на самом деле. Пожалуйста, помогите мне!

Некоторое время Надя молчала, потом резко закрыла лицо руками.