Попутный ветер
Шрифт:
– Что выбираешь? – спросил он. – Ты хочешь расслабиться и просто пойти на это?
– Зачем ты это делаешь? – прошептала она, и Шай пожал плечами.
– Это то, кто ты есть или кем ты собираешься быть. С тем же успехом можно прекращать вытворять всякое дерьмо, детка, и просто пойти на это.
Ее глаза скользнули в сторону, затем к нему, прежде чем она тихо сказала.
– Я не такая.
Шай посмотрел на нее сверху вниз и указал.
– Короткие узкие юбки, слишком узкие топы. Я знаю, ты не забыла, что я вижу большую часть твоих сисек,
Когда он произнес слово «шестнадцать», девушка вздрогнула и снова схватила его за руку.
Кроме того, выражение ее глаз, которое он не мог определить, прояснилось.
Уязвимость.
Это отстой. Ему не нравилось делать это с ней, но Шай понял, что эмоции, застывшие в ее взгляде, означали, что он справляется.
– Отвези меня домой, – тихо попросила Табби, и он придвинулся ближе к ней.
Она слегка качнулась назад, но ее движения были деревянными.
– Давай, детка! Не обманывай меня, – мягко попросил он. – Я видел, как ты на меня смотришь. Вот твой шанс. Ты горячая, тебе нравится веселиться, ты не должна упускать эту возможность!
– Отвези меня домой, – повторила она.
– Если ты не хочешь, чтобы у нас была публика, или чтобы это было спортивным состязанием нас двоих, я могу разбудить этих сучек, – он мотнул головой в сторону кровати, – отправить их восвояси, пока мы не закончим.
– Отвези меня домой, – сказала девушка снова.
– Или дадим им поспать. Идем в комнату твоего отца, – предложил он.
Яростным рывком она вырвала свою руку, повернулась и выбежала из комнаты.
Гораздо медленнее, Шай поставил бутылку на комод, выключил свет и последовал за ней. Он не испугался. У нее не было колес, и она была на высоких каблуках, Табби не могла далеко уйти.
Удивительно, но когда он вышел из комплекса, она сидела на пассажирском сиденье его грузовика, повернув голову, смотрела в боковое окно.
Да, она была готова ехать домой.
Он без промедления подошел к водительскому месту, забрался внутрь и завел машину. Табби не смотрела в его сторону, он развернулся и молча, направился к Бродвею.
Они ехали через Денвер к предгорьям, где жили Тэк и Черри, где Таб все еще жила с ними и двумя их новыми мальчиками, прежде чем он заговорил в тяжелом воздухе кабины.
– Ты хорошая девушка, Табби. Не позволяй матери обращаться с тобой как с дерьмом. Сойди с этого пути.
– Ты на этой тропинке, – прошептала она в окно.
– Детка, это не так. Я мужчина, и у меня есть братья. Я сам выбрал такой образ жизни, как и братство. Для тебя все по-другому, и ты это знаешь. Чушь, которую ты несешь, путь, по которому ты идешь, без шуток, даже если бы ты хотела так жить, хотела быть старухой, это не сработало бы для тебя, независимо
Она ничего не сказала, но Шай понял, что он прав. Табби знала Биби, все знали. Биби запретили раздвигать ноги и распространять свой талант по всему клубу после того, как она глупо начала соперничать с Черри. Но, даже уйдя, она не была забыта. В то время Табби была слишком молода, чтобы по-настоящему знать Биби, кроме как видеть, как Биби держится и выходит из себя. Но не было никакого способа пропустить ее использование в клубе, даже для девочки-подростка.
Сказав это, он молчал до самого дома Тэка.
Шай припарковался у входной двери, и девушка мгновенно отстегнула ремень безопасности и распахнула дверь. Он обернулся и увидел, что она повернулась, чтобы выпрыгнуть, и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. Он понятия не имел, как она объясняла отцу, когда брат приводил ее домой, но это была ее проблема, а не его.
Девушка обернулась, и все слова замерли у него в горле, когда он увидел в свете фонаря слезы, блестевшие в ее глазах, и следы, оставленные теми, что бесшумно скользили по ее щекам.
Его тело окаменело от боли, которую причинил ей его урок. Он знал, что заслужил, но ему все равно было больно, как матери за свое дитя. Поэтому, когда Табби наклонилась, он не отодвинулся.
– Ты меня не знаешь, – прошептала она. – Но теперь я знаю тебя, и, Шай... ты мудак!
Даже с этими словами она подняла руки, положила их по обе стороны от его головы и наклонилась ближе. Прижавшись губами к его губам, ее сладкий розовый язычок скользнул между его губ, коснулся кончика языка, прежде чем она отпустила его так же быстро, как схватила. Девушка выпрыгнула из кабины и грациозно пробежала на высоких каблуках по боковому крыльцу в дом.
Шай подвинулся, чтобы посмотреть, как она двигается, его грудь и живот пылали, ее короткий поцелуй с, несомненно, сладким вкусом все еще был на его языке.
Свет на стене дома погас, и он погрузился в темноту.
– Черт, – пробормотал Шай, прежде чем включить передачу и развернуться.
По дороге домой он не мог выбросить из головы, ее заплаканные щеки и влажные глаза.
Он также не мог избавиться от ее вкуса на своем языке.
***
Пять месяцев спустя
Колокольчики над дверью «Подержанные книги Фортнума» зазвенели, когда Шай толкнул ее.
Шай пришел в «Фортнуму» по одной причине, и не для того, чтобы купить подержанные книги. Дело в том, что у них был кофейный прилавок, и зона отдыха в передней части магазина, и все в Денвере знали, что человек по имени Текс, который работал с эспрессо-машиной, был мастером своего дела. Шай любил пиво, бурбон и водку, иногда текилу, иногда «Пепси», но с его ночным образом жизни, его утро всегда начиналось с кофе.