Попутный ветер
Шрифт:
— Не смешно, Витя, — поморщилась и Лиэлл. — Вы нужны как мои друзья. К тому же, после Торана к вам относятся как к моим постоянным спутникам-телохранителям. И вообще… — Что «вообще» она не договорила, махнула рукой. — Хватит. Вы все едете. Девочки, когда у вас появятся соображения относительно того, в чем вы хотите появиться на этом приеме — заходите, обсудим. Все за мой счет, так что не стесняйтесь, фантазируйте.
Как ни странно, упоминание об обновлении гардероба к приему решило дело. Девушки оживились и дружно изъявили желание обсудить все немедленно, даже Кэти не отстала. Фрэнк понял, что теперь уже сдались все.
Неожиданно недовольным казался Гео. Некоторое время он созерцал картину в холле, потом осторожно поднялся и, стараясь двигаться как можно незаметнее, вышел. Фрэнк дернулся, было, за ним, но его остановил движением руки Сергей, который так же тихо последовал за соэллианином. Фрэнк проводил его взглядом. Да, наверное, Сергей лучше разберется. Они с Гео давно уже были ближе друг к другу, чем к кому бы то ни было еще, исключая Лиэлл.
Гео от дома ушел недалеко, но если бы Сергей не знал точно, где искать, пришлось бы обойти весь сад. Он сидел в одной из беседок, рядом с которой из земли бил веселый родничок.
— Кого ты не хочешь там видеть? — спросил Сергей, не заходя в беседку.
Вопрос явно оказался неожиданным, Гео вскинул на землянина изумленный взгляд из-под золотых ресниц.
— С чего ты взял?.. — начал он.
— Просто ответь, — тихо попросил Сергей.
— Не знаю, — пожал плечами соэллианин. — Мне вообще не нравится этот прием. Там будет что-то непонятное, неправильное.
— Кто из нас? — настойчиво повторил Сергей, подходя ближе. — Коулс?
Гео отвернулся, молчал некоторое время, потом неохотно кивнул.
— Я не знаю, почему, — покачал он головой. — Он хороший человек, он столько раз рисковал ради нас жизнью. Дело не в нем. Но это он.
Да, чуть было не ляпнул Сергей, конечно, это он. И дело именно в нем, и я знаю, почему. Но вместо этого он сел рядом на скамейку, положил руку на плечо Гео.
— Ты же понимаешь — то, что должно случиться, обязательно произойдет, мы не сможем это предотвратить.
— Все будет так, как должно было бы быть, даже если будет наоборот, — эхом отозвался соэллианин. — Ее любимое выражение.
Конечно, ни вечером, ни завтра, ни на следующий день разговор с Лиэлл у Кэти не состоялся. Все были заняты сборами, женщины смогли увлечь этим даже Михаила и Виктора, так что Кэти только отмахивалась, когда Коулс пару раз спросил ее о разрешении.
— Успеется, — беспечно сказала она. — Все равно раньше, чем после этого приема, оно нам не понадобится. Мы сегодня все закончим, и завтра с утра я схожу к ней, — уступила она сумрачному взгляду Пола, для которого эта неопределенность была более чем неприятна. — Только не хмурься, все будет хорошо.
Пол шел вдоль галереи, опоясывающей дом на втором этаже. Балкон объединял двери из всех спален. Обычно ночью никто не появлялся — обитатели дома не страдали бессонницей. Коулс же довольно часто заснуть не мог, а если засыпал, то, максимум, на час. Причем, что именно ему снилось такого, отчего просыпаешься в холодном поту и диком ужасе, объяснить он не мог. Просто не помнил.
Он вообще много чего не помнил. Если быть честным самим с собой — вообще
Воспоминания не действовали, как снотворное, но разогнали этот холодный страх непонятно от чего. Коулс поймал себя на том, что, оказывается, он уже не стоит, а медленно идет, глядя в черное звездное небо. Все, пора обратно. Возможно, на этот раз удастся уснуть.
Он направился обратно к своей комнате — далековато ушел. Лунатик.
Неожиданно одна из дверей с тихим шипением отъехала в стену. Тело среагировало само, и Пол оказался вжатым в нишу стены между двумя дверями раньше, чем сообразил, в чем дело.
Из открывшейся спальни выскочила Лиэлл, подлетела к ограждению балкона и вцепилась в белые перила, как будто боялась упасть. Вместо привычного делового брючного костюма на ней было что-то длинное, воздушное и серебрящееся в темноте, так что она казалась то ли золотоволосой феей, то ли ангелом. Пол решил, что пора наплевать на все свои умные правила, он должен подойти и спросить, может, что-то случилось, но не успел сделать ни шага. Следом за ней из той же двери стремительно вышел мужчина. Пол замер в своей нише, судорожно соображая, что делать — выйти и сказать что-то типа «Доброй ночи, не помешаю?» или перестоять тут, пока они вернутся в спальню.
— Ли, перестань, — тихо позвал мужчина, в котором Пол с изумлением узнал Михаила. — Все будет хорошо. Я же с тобой.
— Да. Ты прав. Ты со мной, — выдохнула Лиэлл. — Только именно ты и должен понимать меня, как никто другой. А ты не хочешь.
— Я не «не хочу», — мягко возразил Михаил, осторожно приобнял ее за плечи, развернул к себе лицом. — Я понимаю. Просто я не собираюсь впадать в отчаяние, как ты.
— Я не в отчаянии, Миша, — всхлипнула Лиэлл и уткнулась лицом в его грудь. — Я схожу с ума, — теперь ее голос звучал приглушенно.
— Я тоже, — усмехнулся он. — Только делаю это тихо и без истерик. В конце концов, ты все та же. И я. Мы сможем выбраться из всего этого, правда?
— Я не знаю. Я уже ни в чем не уверена, — совсем тихо всхлипнула она.
— Как бы то ни было, но мы вместе, ты же не одна. Пойдем, тебе надо прилечь. Завтра этот прием, а ты совсем не отдохнула.
Дверь с тем же тихим шелестом закрылась за ними. Пол не шевельнулся. Ну, вот все и разрешилось. Можно перестать играть в железобетонного непробиваемого охранника и стать самим собой, насколько это возможно в его положении. Даже смешно. Если бы не было почему-то так грустно. И еще — совершенно неуместное в данной печальной ситуации чувство, что все это уже было. Дежа вю? Впрочем, о каком дежа вю может идти речь применительно к человеку, который помнит только последние два с хвостиком года жизни из сорока?