Попытка искупления
Шрифт:
Однажды, я надеюсь, это произойдет.
Привязываю Лаки недалеко за столб, рядом со зданием. Когда мы заходим, у меня перехватывает дыхание, потому что эти картины нечто. Я раньше такого не видела. Огромное помещение окрашено в ярко белый цвет, множество прожекторов освещают картины и фотографии, висящие на стенах. Светло-бежевый ковер, черные стулья, расположенные перед каждой работой, благодаря этому каждый посетитель сможет присесть и рассмотреть картины более внимательно. Вот и все. Все так просто, но настолько впечатляюще,
Здесь так тихо, как в библиотеке, поэтому я говорю Куинну шепотом. – Здесь много чего можно посмотреть, – произношу я, смотрю на второй этаж и вижу там еще больше художественных работ.
– Почему ты шепчешь? – спрашивает Куинн, тоже понизив тон голоса.
– Не знаю, – отвечаю я, тихонько хихикая.
Поскольку Куинн рисует такую красоту, я знаю, что привести его сюда, было отличным решением. Молча, позволяю Куинну везти себя по залу, потому что хочу, чтобы он осмотрел все в галерее.
Мы подходим к первой картине, и это просто взрыв цвета. Случайные фигуры разбросаны на темном фоне, и для каждого наблюдающего, в картине отражается свое.
Для меня это не имеет никакого смысла, просто хаотично разбросанные квадраты и линии, но Куинн внимательно осматривает ее, с интересом наклонив голову в бок. И тогда я понимаю, что здесь изображено не то, что, кажется на первый взгляд.
То же самое можно сказать и о Куинне.
Мы переходим от одной работы к другой, фигуры мне кажутся повторяющимися, но я не говорю, ни слова, потому что знаю, что Куинн впитывает в себя все, что видит.
К счастью, отдел абстрактного искусства заканчивается, и мы попадаем в секцию эскизов, нарисованных углем. Меня словно озаряет. Эти работы напоминают мне рисунки Куинна.
Плавные линии, которые нанесены словно небрежными необдуманными взмахами, на самом деле абсолютно продуманный ход.
Мы переходим от одной картины к другой. Художник может нарисовать все, что угодно: животных, фрукты, машины, даже лампу и при этом каждая из работ уникальна и по-своему красива. Но когда нам попадается картина, которая размером не больше открытки, у меня захватывает дыхание, ведь я отыскала свою самую любимую работу.
На ней изображены мужчина и женщина, стоящие рядом друг с другом, они переплетены так плотно, что кажутся едиными. Картина называется «Запутаться в любви».
Куинн усаживается напротив и сажает меня к себе на колени. Я без упрямства и споров сразу же делаю это, ведь нет в мире места удобнее.
Меня окружают его теплые объятия, его губы касаются моего уха и шепчут мне. – Это прекрасно, то как он использовал перекрестную штриховку, чтобы изобразить контуры тел. Это создает огромную гамму чувств. А также придают
Его гипнотический и в то же время успокаивающий голос словно убаюкивает меня, и я киваю ему в ответ. Даже не смотря на то, что совершенно не понимаю, о чем речь.
– Твои работы должны висеть здесь, – на полном серьезе выдаю я.
Куинн ухмыляется, его губы снова возвращаются к моим волосам. – Моим работам еще далеко до того, чтобы оказаться в такой галерее.
– Почему нет? – настаиваю я, смотрю на него через плечо.
Куинн улыбается, он обвивает руками меня за талию. – Все не так просто.
– Кто так говорит? – в моем голосе слышится упрек. Я готова встать на его защиту даже если он сам не верит в свой талант.
– Я говорю, – отвечает он, игриво целуя меня в нос.
– Что ж, я не согласна. Твои работы очень хорошо подходят для такого места, по крайней мере, большинство из них, – добавляю я. – Помнишь одну картину, ты видел там лампу? – и я, сомневаясь, качаю головой.
Куинн смеется и его теплое дыхание окутывает меня.
Поворачиваюсь обратно, и смотрю на картину, пока Куинн обнимает меня и спрашиваю. – Кем ты хотел быть раньше?
Вдруг мне захотелось узнать как можно больше о Куинне. Он открывался мне постепенно, но теперь мне хочется знать все.
– Палеонтологом, – отвечает он с тихим смехом.
– Что? Это ты только что сказал это? – спрашиваю, широко улыбаясь.
Куинн смеется, его грудь трясется от сдерживаемого хохота. – Да. Это чистая, правда. Не суди меня строго, – говорит он, все еще тихо посмеиваясь.
– Вот блин, я и подумать не могла, что ты «зубрилка», – шучу я, в то время как Куинн игриво щиплет мое плечо.
– Мне нравилась идея того, что я грязными, трудолюбивыми руками смогу найти новый вид динозавров, – заявляет Куинн, прижимаясь к моей шее.
– Что же изменилось? – спрашиваю я немного сонным голосом. Инстинктивно наклоняю голову в бок, чтобы обеспечить для него лучший доступ.
– Я понял, что для этого может понадобиться не один год. Или это вообще не произойдет, – отвечает он, посасывая кусочек шеи, его губы скользят по моей коже.
– А я не так терпелив, – добавляет он, его дыхание окутывает участок кожи, его губы мягко впиваются в шею.
Я начинаю дрожать от таких прикосновений, меня возбуждают его слова, потому что мне кажется, в них есть двойной смысл.
– И сейчас? – мой голос прерывается, когда его губы путешествуют по моему пульсу.
– Что сейчас? – задает он вопрос. Он лижет мою разгоряченную кожу и по телу пробегает тысяча зарядов.
– Теперь, когда ты вырос, кем ты хочешь стать? – более точно задаю я вопрос, мои глаза медленно закрываются.
В этот момент затишья вижу, что Куинн размышляет, прежде чем ответить мне.