Попытка искупления

Джеймс Моника

Наблюдая, как кубики льда кружатся в моей воде, когда я вращаю соломинкой, отвечаю. – Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

– Знаю. Я тоже хочу этого, – признается Куинн. – Но мы зашли так далеко, и конец уже совсем близок.

Когда слышу его слова, у меня по коже пробегают мурашки. Ведь это значит, что скоро с моим отцом случится именно то, что он заслужил. Это его судьба, но для себя все же мне хотелось бы, чтобы жизнь изменилась к лучшему.

Что произойдет, когда дело будет сделано? Что случится со мной и Куинном? Как только все будет

кончено, будет ли Куинн обижаться на меня и считать ответственной за то, что мы не сможем изменить свои судьбы? Он утверждает, что убийство никоим образом не отразиться на нем, а что на счет меня?

Воспоминания о Хэнке, лежащем в луже собственной крови с открытыми, смотрящими на меня пустыми глазами, появляются в голове. И теперь я знаю, каков мой ответ.

Я знаю, что однажды убью своего отца и после такого никогда не буду прежней. Но в день, когда он и Фил хладнокровно застрелили невинного человека, который пытался меня защитить, навсегда изменил меня.

И я готова.

– Рэд? – окликает Куинн. Я поднимаю голову, полностью затерялась в своих мыслях.

– Я в порядке, прости. Веду себя как идиотка, – отвечаю я, пытаясь изобразить лучшую улыбку.

Куинн тянется рукой под столом и вплетает свои теплые пальцы в мои.

– Я сделаю это. На твоих руках не будет крови, – шепчет он, не желая, чтобы его услышали посетители, которые сидят вокруг нас в оживленной закусочной.

– Нет, – твердо отвечаю я, качая головой. – Я сделаю это. Я должна, – добавляю я. Куинн понимает, что совершить это должна именно я, иначе просто не смогу двигаться дальше.

– Обещаю тебе, что когда все закончится, ты будешь жить нормальной скучной жизнью, сплетничать обо всех вещах, о которых должна сплетничать каждая девятнадцатилетняя девушка, – говорит Куинн, сжимая мои пальцы.

Смеюсь и отвечаю. – Я не думаю, что это когда-то случится, но мечтать не вредно.

Куинн поворачивается ко мне, он очень серьезно смотрит на меня. – Я хочу этого для тебя, Рэд. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь быть свободной, – добавляет он. Мне ненавистен тот факт, что себя он считает недостойным «освобождения от тяжелой ноши».

– А я для тебя, – тихо отвечаю я, теперь сжимаю его пальцы.

Куинн только качает головой, отпускает мою ладонь.

– Что? Ты думаешь, что недостоин нормальной скучной жизни? – задаю я вопрос, наблюдая за печальным выражением на его красивом лице.

– Мой шанс быть нормальным и скучным уже давно ушел, – едва слышно отвечает он.

Я знаю, что он имеет в виду те скелеты, которые спрятаны в его темном шкафу. И хотя не настаиваю, мне хотелось бы, чтобы он открыл мне свое прошлое. Глубоко внутри ему больно от того, что не может доверять мне настолько, чтобы рассказать о том, что именно произошло, из-за чего он стал таким, каким является сейчас.

Это человек, который пожертвовал ради меня всем.

Что бы Куинн ни совершил, мое отношение к нему не изменится. Ничто не повлияет на мои чувства. Как бы ужасно не звучали те вещи, я никогда не перестану верить в него.

– Итак, если

дело пойдет к тому, что твой отец так и не покажется, и если все будет хорошо, мы отправимся в Канаду? – спрашивает Куинн. Но он не интересуется, все ли со мной будет в порядке, если я увижу свою маму.

Я пожимаю плечами, внезапно из-за мыслей о ней у меня возникает приступ клаустрофобии. Находясь в бегах, пытаясь скрыться от отца, Фила и полиции и вдобавок ко всему пытаясь выяснить род деятельности Джастина, и тут в этот момент моя мама попадает в список приоритетных дел. Теперь, когда у меня появилась реальная возможность увидеть ее, я понимаю, что нет, я не буду в порядке.

Я, стараясь сохранить невозмутимое лицо, неубедительно киваю. Куинн видит сквозь мою маску абсолютно все, и чувствую, что он хочет сказать что-то, что мне не понравится.

– Рэд, – он делает паузу, и прежде чем продолжить, проводит рукой по уставшему лицу. – Твой отец догадается об этом?

Я вопросительно вскидываю бровь, не понимаю, о чем он говорит.

– Что если твой отец разгадал наш план, что мы собираемся в Канаду, и он... поедет туда за твоей мамой? – прямо спрашивает он. Мне не хватает воздуха.

Одна эта мысль вызывает сильную тошноту. Я прикрываю рот ладонью, с одной стороны от шока, с другой стороны, чтобы удержать рвотные позывы. Раньше об этом и не задумывалась. А после инцидента с Лаки очень даже вероятно, что мой отец пойдет за мамой.

Он хочет уничтожить все, что я люблю, и хотя не знаю, что именно чувствую к маме, понимаю, что если он причинит ей боль, то никогда не прощу себя за это.

Да, я злюсь на свою маму. И не жду, что она вернется в мою жизнь с распростертыми объятиями, особенно учитывая нынешние обстоятельства. Но, если он доберется до нее первый, тогда я никогда не узнаю наверняка. Абсолютно с уверенностью могу сказать, что он сделает ей больно, чтобы это почувствовала я.

Но как мне ее предупредить?

Мне нужно время подумать.

Я еще не готова говорить с ней, не сейчас.

– Мы предупредим ее, Рэд, – тихо произносит Куинн. Он явно понимает мою внутреннюю борьбу.

– Что? – шепчу я, качаю головой. – Нет, я не могу.

Куинн смотрит на меня все понимающим взглядом. Не могу сидеть спокойно и отталкиваюсь от красной стены нашей будки, вдруг стены закусочной начинают надвигаться на меня.

– Я отправлю ей письмо, – утверждаю я. Мне хочется закрыться от всех, так как этот страх разговора с мамой вновь просыпается во мне.

– Это займет слишком много времени, – говорит Куинн со страдальческим выражением лица. Он наблюдает за тем, как мои дрожащие пальцы тянутся к стакану с водой.

Он вздыхает, наклоняется вперед, чтобы протянуть ко мне руку, но я отстраняюсь. Мне не нужно его сочувствие.

– Если ты права, и твой отец предугадывает каждое твое действие, то он догадается и о том, что мы направляемся в Канаду для встречи с твоей мамой.

– Но ведь мы едем туда не для того, чтобы увидеть ее, – рявкаю я, внезапно мне становится жарко.