Пора любви
Шрифт:
— Ты, вероятно, судишь по себе, исходишь из собственного опыта, так сказать! Помнится, у тебя всегда был отменный аппетит.
В улыбке Тайлера появилось что-то волчье.
— Верно, но однажды я случайно отравился, съел какую-то гадость, и с тех пор аппетит у меня пропал.
Зачем она позволила втянуть себя в эту перепалку? Клаудия обхватила колени руками.
— Обмен колкостями на голодный желудок никогда не казался мне идеальным началом дня, но для меня это не новость. Так что можешь продолжать в том же духе. Тебе не удастся уязвить меня.
Тайлер
— Думаешь, я этого добиваюсь?
Клаудия взглянула ему в глаза.
— А разве нет? Ты же брат Гордона, хоть и неродной, так что меня это не удивляет. Садизм у вас в крови.
Улыбка исчезла с лица Тайлера.
— Тебя послушать, так он просто дьявол какой-то.
— Гордон был дьявольски умен, в каждом умел найти уязвимое место и ловко пользовался человеческими слабостями. Он и тебя охмурил, только ты отказываешься признать очевидное.
— Вероятно, потому, что Гордон, которого я знал, разительно отличается от ужасного образа, созданного твоим воображением.
Клаудия вздохнула.
— Никто не знал его лучше меня. Гордон был настоящим хамелеоном.
Тайлер усмехнулся:
— Он умел расположить людей к себе.
— Вот именно. А как иначе он смог бы заставить окружающих плясать под свою дудку? В этом ему не было равных. Но ответь мне на один вопрос: ты доверил бы Гордону свои деньги?
Тайлер хотел было что-то сказать, но передумал и промолчал. Его глаза сузились.
— Очень умно!
Клаудия пожала плечами. Она все-таки заставила его задуматься, затронув близкую ему область — финансовую. В делах Тайлер руководствовался здравым смыслом, а не эмоциями, и она хотела, чтобы он так же беспристрастно оценил Гордона. Ладно, на первый раз достаточно, решила она.
— На какое время назначена операция?
— На десять. Поторопись, — коротко приказал Тайлер. Ее выпады против Гордона явно вывели его из равновесия. Он вышел в гостиную, и через несколько секунд она услышала, что он говорит по телефону.
Встав с постели, Клаудия достала из шкафа одежду и побежала в ванную, где еще пахло лосьоном Тайлера. Приняв душ, она надела элегантный летний костюм кремового оттенка: облегающий жакет и короткую узкую юбку. В нем будет не так жарко, подумала она, оглядывая себя в запотевшем зеркале. Костюм придавал ей строгий, уверенный вид. Довольно хлипкая защита от двух близких людей, которых она любит больше всего на свете и которые словно сговорились обижать ее как можно больнее.
Хотя что тут удивительного, думала она, нанося тонкий слой косметики на умытое лицо. С Тайлером вообще все ясно, это случай безнадежный, а вот Натали — совсем другое дело. Следует помнить совет Венди Николс и не отчаиваться. В этом ее единственная надежда.
Однако, подходя к палате дочери, Клаудия снова ощутила уже знакомый страх. По дороге в больницу она упросила Тайлера заехать в магазин игрушек. Она долго раздумывала, какую куклу купить, и выбрала ту, которая, по словам продавца, очень нравится маленьким девочкам. К сожалению, Клаудия понятия не имела, играет
Сердце у Клаудии неровно забилось. Как встретит ее Натали на сей раз? Она недолго оставалась в неведении. Венди Николс приветливо улыбнулась, но Натали сосредоточила все внимание на Тайлере. Ей уже сделали успокаивающий укол перед операцией, и поэтому взгляд у нее был слегка затуманенный. И все же, увидев своего опекуна, она искренне обрадовалась и протянула к нему руки.
— Тайлер! — улыбаясь, воскликнула она и обвила руками его шею, бросив на мать недовольный взгляд, словно говоря: «Видишь, тебя никто не звал, так что уходи поскорее». «Позволь мне остаться», ответили ей глаза Клаудии.
Натали надула губки и, отпустив Тайлера, откинулась на подушки.
— Зачем ты привел ее с собой? — капризным тоном спросила она.
— Она имеет право быть здесь, малышка, — мягко объяснил Тайлер.
Натали сердито взглянула на мать.
— Никто тебя не звал!
Клаудия, внутренне сжавшись от жгучей обиды, глубоко вздохнула.
— Верно, никто меня не приглашал. Я пришла, потому что хотела снова тебя увидеть. Так делают все мамы. — Если им предоставляется такая возможность, подумала она.
— Ты не пришла, когда я болела корью… и когда руку сломала, — запальчиво возразила девочка.
— Я непременно пришла бы, если бы знала, поверь мне.
— Я тебе не верю! — заявила Натали и повернулась к своему опекуну. Тайлер, пусть она уйдет, — захныкала она.
Он обнял девочку и стал что-то шептать ей на ухо. Натали тут же успокоилась и заулыбалась. Клаудию пронзила острая ревность. Как ей хотелось оказаться сейчас на месте Тайлера! Но она тут же устыдилась своего чувства. Конечно, Натали тянется к Тайлеру, ведь он вырастил ее. Посторонней для нее была родная мать.
Но я не хотела этого! — мысленно воскликнула Клаудия и в отчаянии отвернулась к окну. В ее глазах стояли непролитые слезы, слезы гнева и жалости к себе. И то, и другое одинаково бессмысленно, подумала она, печально качая головой.
Тайлер шептал Натали слова утешения, Натали что-то отвечала, но Клаудия ничего не могла разобрать. Глядя на них, она вдруг поняла, что ведет себя неправильно. Несмотря на то что неприязнь дочери больно ранит ее, она должна бороться, делать вид, что не обижается, стараться завоевать доверие девочки.
Вздохнув, она подошла к кровати и взглянула на притихшую Натали.
— Жаль, что ты так настроена, Натали. Я не хотела тебя огорчать. Со временем ты поймешь, что не все в жизни получается так, как хочется. — Натали явно не слушала ее. Клаудия решила перейти от слов к делу и, открыв коробку, которую держала в руках, положила ее на колени Натали. — Я кое-что принесла. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, робко улыбаясь.
Венди, молча наблюдавшая за этой сценой, подошла поближе, чтобы рассмотреть подарок.