Пора Познакомиться. Книга 3. Взросление

Гончарук Вера Евгеньевна

Когда мы стояли курили на балконе я увидела Наташу. Это Женина девушка, с которой он уже почти год встречался и о которой Иришка однажды сказала, что у Жени хороший вкус, симпатичная и скромная девочка.

Она стояла внизу возле арки и с ужасом смотрела на наш балкон, увидя меня в чёрном наверное гадала, что и с кем случилось. А наши гуляющие старушки её просветили, и я испугалась, что теперь она напишет Жене и как напишет, а главное как он воспримет. Только теперь я вспомнила

о Жене.

На следующий день написала ему в очень аккуратных, подводящих к беде постепенно выражениях и отправила письмо.

Теперь мой распорядок дня: с утра встала, накрасилась и еду на кладбище, как на работу, оттуда прямиком к Анохиным, часами сижу пересматривая один ужастик за другим и вскоре заранее знаю, кто погибнет, кто спасётся. Ни море крови, ни дикие вопли, ни орудия убийства на меня не действуют.

Потом я начинаю замечать, что Анюта, Андреева мать начинает на меня коситься и проявлять раздражение. Значит какая -то мысль или какие-то чувства начинают доходить до моего сознания.

Дни однообразны, но что-то во мне меняется. Я словно бы вижу себя со стороны и начинаю осознавать, что со мной явно не всё в порядке, всё чаще и чаще в голову лезут мысли о самоубийстве и я только ищу внутри себя способы.

Вот тут я кажется испугалась. Испугалась своего состояния. Крашусь автоматом, словно выполняя волю Иришки, а всё остальное меня словно бы и не касается, это наверное ненормально.

Глава 59. Снова психиатрия. Жизнь продолжается.

И я собираюсь и еду в Психоневрологический диспансер к врачу суицидологу.

Нет не зря говорят, что психиатры, от общения с пациентами становятся не от мира сего.

Врач к которой я попала, черноволосая, претенциозно разодетая и ярко накрашенная особа с ногтями по сантиметров пять, грубым прокуренным басом и крайне вульгарными манерами.

Она не столько слушает мой лепет, сколько разглагольствует сама и отнюдь не по теме интересующей и волнующей меня, а

о мужчинах, об адюльтере и прочем. Потом словно опоминаясь, пишет какую-то бумаженцию и небрежно подаёт её мне. "Походите в наш стационар, там вам станет легче".

Её поза нога на ногу, жестикуляция рваными жестами, при этом нисколько не меняются.

Спускаюсь вниз к стационару, меня регистрируют и велят приезжать завтра к девяти утра. Я буду у них находится с 9 утра до 19 вечера, а ночевать дома.

На следующий день еду. Встретили показали где раздеться и велели пройти в процедурный.

Здесь всыпали в руку горсть таблеток-две реланиума, две тазепама, две амитриприлина,две элениума и одну витамин.

Смотрю на это ошалевшими глазами,

спрашиваю это в течении дня?-Нет это сейчас и при мне, а позже ещё.-А зачем?-Вам положено лечиться, а не задавать вопросы. С опаской выпиваю.

После этого мне рекомендуют пройти в столовую, а потом на трудотерапию. Контингент явно сильно психические больные, но приглушённые таблетками, вяжутся с расспросами, ненужными разговорами. В кабинете трудотерапии необходимо сворачивать экскурсионные проспекты определённым образом, но у меня сильно нарушена координация движений, меркнет зрение, а в голове одна мысль, прилечь.

Может быть для публики, которая там лечится, это нормальная доза препаратов, но для меня она оглушающая. Мне очень плохо и я ищу врача, чтобы сказать о своём состоянии.

Ищу и никого не нахожу, зато вижу раздевалку. Я захожу в неё

и одеваюсь, а потом иду на выход. Мне никто не препятствует.

Выхожу на улицу и на автопилоте иду к остановке, при этом про себя твержу, только не сесть на 163, только не сесть.... На остановке от меня люди отходят в сторонку. Когда подходит автобус, я лезу в него. Это именно 163, который кружит долго по Черёмушкам, прежде чем выезжает к метро.

По дороге я чувствую, что меня кажется сейчас вырвет и вскоре возле меня, в переполненном автобусе абсолютно свободный большой пятачок. То ли я выгляжу сильно пьяной, то ли что, мне со стороны не видно.

Через 40 минут мы у метро, но не с нужной мне стороны. К моему входу нужно либо спустится на Каховскую и там перейти на Севастопольскую, либо перейти две дороги и стоянку автобусов сверху. Видимо плохо соображая, я выбираю второй вариант.

Говорят же пьяных Господь бережёт, видимо и меня он принял за пьяную и позволил пройти везде по краю пропасти.

Все машины успевали затормозить, а на кручение у виска я не реагировала. Мысль одна дойти до кровати и лечь спать. И я добралась. В метро меня осмотрел и обнюхал милиционер и убедившись, что от меня не пахнет, пропустил.

По дороге от метро до дома я твердила, сейчас приду домой и всё расскажу Саше. Я пришла, он моего прихода так рано не ждал, я же говорила, что до вечера и спросил, что случилось, я ответила я сейчас разденусь и всё расскажу,и замолчала.

Он ждал ждал и пошёл смотреть, а увидел меня спящей прямо поперёк кровати в одежде.

Кое-как раздев, приговаривая где ж ты так наклюкалась, он уложил меня на кровать и прикрыл одеялом. А в шесть вечера позвонили из стационара, хватились, что у них больная пропала. Саша позвал меня к телефону.

Из трубки стали на меня кричать, на что я тоже не выдержала и закричала, чтобы они забыли обо мне навсегда, я не чокнутая и не подопытный кролик, чтобы травить меня такими дозами транквилизаторов и что я вообще на них в Минздрав телегу накатаю.