Пора убивать
Шрифт:
– Спокойнее, судья.
– Брайгенс! Это все он виноват! Мог отказаться от слушания, если бы захотел. Я же просил его. Дважды просил! Он знает, что я все равно отошлю дело большому жюри. Знает! У нас каждый адвокат об этом знает. А теперь мне придется довести всех ниггеров до белого каления, потому что я, видите ли, не могу тут же освободить Хейли из-под стражи, а вся эта деревенщина тоже начнет сходить с ума, поскольку не в моей власти привести приговор в исполнение тут же, в зале суда. Брайгенс мне за это ответит. Он красуется перед камерами. Мне нужно думать о перевыборах, а ему нет. Или все-таки нужно?
– Ему не нужно, судья.
– Как там с охраной?
– Охраны достаточно. Шериф вызвал резерв.
– Что насчет прессы?
– Она заняла передние ряды.
– Никаких камер! Хейли здесь?
– Да, сэр. Он сидит рядам с Брайгенсом. Все готовы, ждут только вас.
Его честь наполнил пластиковый стаканчик неразбавленной водкой.
– Ну, пошли.
Как и до шестидесятых, в давно минувшие времена, зал был поделен на две половины: белую и черную. Граница проходила по центральному проходу. По нему и вдоль стен зала стояли офицеры охраны. Объектом их повышенного внимания была группа подвыпивших белых мужчин, усевшихся во втором и третьем рядах. В некоторых из них признали двоюродных братьев недавно погибшего Билли Рэя Кобба. Охране было приказано не спускать с них глаз. Первый ряд кресел, как на белой, так и на черной половине зала, был занят не менее чем двумя десятками журналистов, представлявших издания самых разных направлений. Одни писали что-то в блокнотах, другие набрасывали карандашом портреты обвиняемого, его адвоката и, наконец, судьи [5] .
5
В американском суде закон запрещает производить съемку. Журналистам разрешается только делать карандашные зарисовки участников процесса.
– Похоже, они собираются сделать из этого ниггера настоящего героя, – заметил какой-то мужчина, по виду фермер, достаточно громко для того, чтобы слова его услышали и в первом ряду.
Когда Буллард занял свое место, охрана закрыла двери зала. – Можете вызвать вашего первого свидетеля, – обратился судья к Рокки Чайлдерсу.
– Обвинение вызывает шерифа Оззи Уоллса.
Шериф был приведен к присяге, а затем препровожден на свидетельское место. Оззи вздохнул, немного расслабился и начал долгое и детальное повествование, подробно рассказывая о стрельбе, о положении тел, о ранах, об оружии и отпечатках пальцев на нем и их соответствии отпечаткам пальцев арестованного. Чайлдерс предъявил судье аффидевит, подписанный заместителем шерифа Луни и засвидетельствованный самим шерифом и Моссом Джуниором Тэтумом. В своих показаниях Луни утверждал, что стрелявший был не кем иным, как Карлом Ли. Оззи подтвердил подпись Луни и зачитал аффидевит для протокола.
– Шериф, а известны ли вам другие очевидцы происшедшего? – без всякого энтузиазма задал вопрос Чайлдерс.
– Да. Мерфи, уборщик помещений суда.
– Как его имя?
– Это никому не известно. Он просто Мерфи.
– Хорошо. Вы говорили с ним?
– Нет. Это делал мой следователь.
– Кто является вашим следователем?
– Лейтенант Рэди.
Рэди привели к присяге. Он сменил на свидетельском месте шерифа. Пейт тем временем успел сходить в кабинет судьи, чтобы долить в его пластиковый стакан «ледяной воды». Джейк исписывал целые страницы своего блокнота. Он не будет вызывать никаких свидетелей и подвергать шерифа перекрестному допросу тоже не будет. Пусть свидетели обвинения поднапутают в своих показаниях в ходе предварительного слушания. При перекрестном допросе Джейк, протокола ради, коснется этих расхождений и неточностей. А затем во время суда, когда в ход вновь пойдут всякие натяжки со стороны обвинения, он истребует обратиться к сегодняшним показаниям, чтобы пригвоздить лжецов к позорному столбу. Но это будет позже. Не сегодня.
– Скажите,
– С каким Мерфи?
– Не знаю – просто с Мерфи, уборщиком.
– А, вот вы о ком. Да, сэр.
– Отлично. Что же он сказал?
– О чем?
Чайлдерс опустил голову. Рэди был новичком, ему нечасто приходилось давать показания. Оззи подумал, что это будет для него неплохой практикой.
– О выстрелах! Расскажите нам, что он говорил вам о выстрелах.
Джейк встал:
– Ваша честь, я протестую. Мне известно, что на предварительном слушании допускается изложение чужих слов, но ведь этого парня, Мерфи, можно разыскать. Он работает здесь, в этом здании. Почему бы не выслушать его собственные показания?
– Потому что он заикается, – объяснил Буллард.
– Что?!
– Он заикается. А я не желаю слушать, как он в течение получаса будет пытаться сказать одну фразу. Протест не принят. Продолжайте, мистер Чайлдерс.
Джейк сел, не веря собственным ушам. Буллард мигнул Пейту, отправившемуся за новой порцией «ледяной воды».
– Итак, мистер Рэди, что же Мерфи сказал вам по поводу стрельбы?
– Ну, его было довольно трудно понять, он волновался, а когда он взволнован, заикается так, что ничего не разберешь. То есть, я хотел сказать, он вообще заикается, но...
– Просто повторите то, что он вам сказал! – прокричал Буллард.
– Хорошо. Он сказал, будто видел, как чернокожий мужчина пристрелил двух белых парней и офицера.
– Благодарю вас, – проговорил Чайлдерс. – А где он в это время находился?
– Кто?
– Мерфи!
– Он сидел на ступенях лестницы, расположенной напротив той, где произошло убийство.
– И он видел все от начала до конца?
– Так он говорит.
– Мерфи опознал стрелявшего?
– Да, мы предъявили ему десять фотографий чернокожих, и он опознал обвиняемого, который сидит вон там.
– Отлично. Благодарю вас. Ваша честь, больше у нас ничего нет.
– У вас, мистер Брайгенс, есть вопросы? – повернулся судья к Джейку.
– Нет, сэр.
– Ваши свидетели?
– Нет, сэр.
– Какие-нибудь поправки, замечания?
– Нет, сэр.
– Благодарю вас, мистер Брайгенс. Суд находит, что в его распоряжении сейчас достаточно свидетельств для того, чтобы передать дело обвиняемого на рассмотрение большого жюри. Мистер Хейли останется под стражей, без права выхода на свободу под залог. Заседание закончено.
Джейк прекрасно знал, что нет никакого смысла требовать освобождения под залог. Во-первых, это не принесет пользы делу: Буллард и не станет определять сумму залога по делу об умышленном убийстве. Во-вторых, заговори он, адвокат, о залоге, это поставит судью в неловкое положение.
На Карла Ли быстро надели наручники и вывели из зала суда. Все помещения по пути к лестнице, ведущей к задним дверям, были опечатаны, а сам путь обвиняемого усиленно охранялся. Репортеры, ожидавшие на улице, успели поймать только его взгляд, брошенный из-за закрывающейся дверцы патрульного автомобиля. Публика еще не вышла из зала суда, а Карл Ли уже сидел в своей камере.
Помощники шерифа направляли потоки покидавших зал людей таким образом, чтобы первыми вышли белые, а только за ними все остальные.
Газетчикам захотелось еще раз поговорить с адвокатом обвиняемого, и Джейк предложил им встретиться в вестибюле через несколько минут. Он заставил их ждать – сначала отправился в кабинет судьи, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, а затем решил снова заглянуть в библиотеку на третьем этаже: ему показалось, что он не поставил книгу на место. Когда здание уже почти опустело, Джейк решил, что его прождали достаточно долго, и, пройдя через задние двери, вышел в вестибюль прямо навстречу фото – и телекамерам.