Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Шрифт:
Сначала надеялись свергнуть нацистский режим, не прибегая к убийству Гитлера, однако неудача с привлечением к заговору высших военачальников, не пожелавших нарушить присягу, данную верховному главнокомандующему, убедила лидеров заговорщиков в том, что физическое устранение фюрера – единственный способ достижения их целей.
Эту ответственную миссию взял на себя сравнительно молодой для Генерального штаба полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг, член социалистического кружка Крейсау, баварский католик с левыми, просоветскими взглядами, а потому не очень популярный среди заговорщиков-консерваторов. Не возникает сомнений в его личной храбрости и искренности, благодаря которым интрига обрела динамичность. Барон Готтфрид фон Крамм, известный немецкий теннисист, и многие
После потери руки и глаза в тунисской кампании фон Штауффенберг был назначен офицером связи между ставкой Гитлера и армией резерва. Это назначение устроил генерал Ольбрихт, начальник штаба резервной армии; он же предоставлял фон Штауффенбергу предлоги для посещения фюрера каждые несколько дней. Хотя предпочтительнее было бы Гитлера застрелить, но это было невозможно, поскольку вместо одной руки у фон Штауффенберга был протез, а на другой осталось всего два пальца. Единственная альтернатива – портфель со взрывчаткой.
Из-за успехов союзного десанта и яростного несогласия большинства высших офицеров с тактикой Гитлера в Нормандии июль представлялся самым удобным временем для нового покушения. Фон Штауффенберг приносил свой портфель на совещания, проводимые Гитлером, 6, 12 и 16 июля, однако каждый раз обстоятельства не казались ему идеальными. После третьей попытки стало ясно, что медлить больше нельзя, невзирая на риск. 16 июля войска практически двинулись на Берлин. Когда покушение не состоялось, эту деятельность представили как учения. 20 июля, в тот роковой день, войска начали движение лишь после взрыва бомбы. В результате они не успели вовремя подойти к военному министерству и воспрепятствовать контрмерам нацистов. Еще одной причиной спешки был тот факт, что 12 июля гестапо арестовало Лебера и Рейхвейна, двух заговорщиков-социалистов, пытавшихся заручиться поддержкой коммунистов. Стало ясно, что нацистским властям уже известно о заговоре.
Планы событий решающего дня разрабатывались с присущей немцам тщательностью. В Растенбурге, в Восточной Пруссии, Гитлер проводил смотр четырех итальянских дивизий. Фон Штауффенбергу предстояло появиться на совещании в бункере и поставить портфель с бомбой под стол рядом с Гитлером. Затем он должен был покинуть бункер и ждать взрыва. Убедившись, что все прошло согласно плану, фон Штауффенберг должен был вылететь в Берлин на самолете, которым прилетел в Растенбург. Приземлившись, он позвонил бы Беку, ожидавшему в военном министерстве в ставке армии резерва вместе с генералами Ольбрихтом, Гепнером и другими.
Одновременно с взрывом генерал Эрих Фельгибель, начальник службы связи при ОКВ, должен был вывести из строя центральную информационную систему, включая коммуникационные средства Растенбурга. Тогда Гитлер и его помощники не смогли бы связаться со своими сторонниками в Берлине и других местах. Даже если бы Гитлер не был убит, заговорщики надеялись взять ситуацию под контроль до того, как о покушении станет известно.
После доклада фон Штауффенберга Беку в Берлин об успешном выполнении миссии планировалось сообщить по телетайпу всем генералам армии резерва о том, что Гитлер мертв, армия берет власть в свои руки, а все нацисты в регионах должны быть арестованы. Подобный приказ от имени фельдмаршала фон Вицлебена предстояло разослать всем полевым командирам вне Германии.
В самом Берлине генерал Карл фон Хазе, начальник берлинской комендатуры, должен был обеспечить охрану штаба армии резерва в военном министерстве силами берлинского гарнизона до прибытия полков регулярной армии из пехотного училища в Деберице. Сразу после ликвидации нацистского сопротивления Бек и Герделер должны были сформировать новое правительство и издать свои первые указы.
Сочетание опрометчивости фон Штауффенберга, нервозности и некомпетентности Фельгибеля плюс тотальное невезение свели на нет эти тщательно разработанные планы. Гитлер назначил совещание не в подземном бункере, а в деревянном наземном строении. Поэтому взрывная волна не сосредоточилась в маленьком замкнутом
Фон Штауффенберг, услышав взрыв, не стал выяснять последствия и немедленно отправился в Берлин. Прибыв в аэропорт, он позвонил в военное министерство на Бендлерштрассе, где ждали заговорщики, и доложил, что ситуация под контролем и можно двигаться дальше. По телетайпу, как и планировалось, передали приказы полевым и внутренним войскам, а полкам в Деберице приказали выступить на Берлин. Когда фон Штауффенберг, наконец, прибыл к заговорщикам, то признал, что не уверен в смерти Гитлера, поскольку не дождался результатов. На это Бек ответил: «Для нас он мертв» – и продолжил претворять в жизнь свой план, надеясь, что генерал Фельгибель в Растенбурге не допустит распространения слухов о покушении. Однако его надежды рассеялись, когда фельдмаршал Кейтель, не знавший, кто вовлечен в заговор, позвонил в штаб армии резерва и сообщил, что отданные по телетайпу приказы – фальшивка, а Гитлер жив. Новости о неудавшемся покушении достигли Берлина так быстро, потому что в последний момент генерал Фельгибель растерялся и не уничтожил радиопередатчик и систему телефонной связи в Растенбурге.
В самом Берлине генерал фон Хазе приказал командиру отборного отряда охраны Ремеру окружить военное министерство и защищать его от эсэсовцев. Ремер, встревоженный слухами о том, что Гитлер не погиб, отказался повиноваться и направился к Геббельсу, которому доложил, что Гитлер мертв, а он получил приказ арестовать Геббельса. Геббельс тут же позвонил Гитлеру в Растенбург и пригласил к телефону Ремера. Фюрер лично приказал Ремеру арестовать всех генералов, находившихся в военном министерстве, не обращая внимания на приказы его непосредственного начальника генерала фон Хазе. Ремер со своим полком к шести часам вечера арестовал всех заговорщиков, находившихся в пределах досягаемости и еще не успевших совершить самоубийство.
Следующие несколько дней превратились в безумный калейдоскоп арестов, предательств, самоубийств и убийств. Бек и трое других офицеров покончили с собой до ареста отрядом Ремера. Генерал-полковник Фриц Фромм, командующий армией резерва, разрешивший генералу Ольбрихту и другим заговорщикам пользоваться штабом своей армии, отчаянно пытался уничтожить всех свидетелей, которые могли бы уличить его в участии в заговоре. Фромм арестовал Ольбрихта, фон Штауффенберга и еще двоих и без долгих церемоний расстрелял их вечером 20 июля. Однако уничтожить следы своего предательства Фромму не удалось, и он был казнен эсэсовцами несколько недель спустя. Вицлебен, Канарис, Остер и другие были арестованы к утру 21 июля, а большинство остальных заговорщиков гестапо арестовало в течение нескольких недель. Герделеру удавалось скрываться до конца августа. Заговорщиков судили и вешали на рояльных струнах, накинутых на мясницкие крюки, чтобы продлить их страдания.
Генерал Генрих фон Штюльпнагель после получения первого телетайпного сообщения арестовал весь состав СС и СД в Париже, но на следующее утро фельдмаршал фон Клюге вынудил его всех отпустить. Штюльпнагель, вызванный в Берлин для объяснений, по дороге попытался совершить самоубийство, но лишь прострелил себе глаз. Впоследствии он был казнен. В конце августа самого фон Клюге вызвали в Берлин для разъяснения некоторых обстоятельств, выплывших в ходе расследования Гиммлером заговора, и он принял яд. Роммелю и некоторым другим пришлось расплачиваться с Гитлером несколько позже. Нацисты лихорадочно уничтожали всех, даже отдаленно связанных с покушением, пользуясь случаем избавиться от многих, в ком подозревали врагов режима. В кровавой вакханалии погибло, по подтвержденным данным, 4980 человек.