Поражение Запада

Тодд Эммануэль

Концепция национального государства предполагает принадлежность различных слоев населения какой-либо территории к общей культуре в рамках политической системы, которая может быть взаимозаменяема либо демократической, олигархической, авторитарной, или тоталитарной. Чтобы быть применимой, она также требует, чтобы рассматриваемая территория пользовалась минимальной степенью экономической автономии; эта автономия, конечно, не исключает торговли, но в ближней или дальней перспективе она должна быть достаточно сбалансированной. Постоянный дефицит делает концепцию национального государства устаревшей, поскольку рассматриваемое территориальное образование может выжить только за счет сбора дани или прибыли, поступающих извне, без какого-либо встречного продукта. Сам по себе этот критерий позволяет нам утверждать, еще до углубленного анализа в главах IV–X, что Франция, Соединенное Королевство и Соединенные Штаты, внешняя торговля которых никогда не является сбалансированной,

а лишь систематически дефицитной, больше не считаются полноценными национальными государствами.

Грамотно функционирующее национальное государство также предполагает определенную классовую структуру, включающую промежуточные классы в качестве центра тяжести, следовательно, нечто большее, чем просто хорошее взаимопонимание между правящей элитой и массой. Давайте будем еще более конкретными и поместим социальные группы в географическое пространство. В истории человеческих обществ промежуточные классы вместе с другими группами были движущей силой городской среды. Именно благодаря конкретной городской среде, населенной образованным и дифференцированным средним классом, может появиться государство, как нервная система нации. Мы увидим, насколько запоздалое, противоречивое, драматическое развитие городского среднего класса в Восточной Европе является центральным объяснительным фактором его истории до украинской войны. Мы также поймем, как разрушение промежуточных классов способствовало распаду американского национального государства.

Идея национального государства, способного функционировать только благодаря сильным средним классам, которые орошают и питают его, напоминает рассуждения о политии Аристотеля. Вот что он говорит о средних классах:

«Законодатель должен при создании того или иного государственного устройства постоянно привлекать к себе средних граждан: если он будет издавать законы олигархического характера, он должен иметь в виду средних; если законы в демократическом духе, то должен приучать к ним средних. Только там, где в составе населения средние имеют перевес либо над обеими крайностями, либо над одной из них, государственный строй может рассчитывать на устойчивость; не может быть опасения, что богатые, войдя в соглашение с бедными, ополчатся на средних: никогда ни те, ни другие не согласятся быть рабами друг друга; если же они будут стремиться создать такое положение, какое удовлетворило бы и тех, и других, то им не найти никакого иного государственного устройства, помимо среднего. Править по очереди они не согласились бы из-за недоверия друг к другу. Между тем посредники пользуются повсюду наибольшим доверием, а посредниками и являются в данном случае люди средние» [3] .

3

Аристотель. Политика. Изд. РИПОЛ классик. Москва. 2010 г. Стр. 298–299.

Давайте продолжим, не стремясь к какой-либо оригинальности, наш перечень концепций, сочетание которых позволяет само существование национального государства. По определению, без национального самосознания нет национального государства, но мы здесь на грани тавтологии.

В странах Европейского союза выход за пределы нации довольно легко допустить, поскольку он лежит в основе самого проекта, даже если форма, которую он принял, не соответствует той, какая была запланирована. Что любопытно, так это стремление европейских элит к сосуществованию выхода за пределы нации с продолжением ее существования. В случае Соединенных Штатов официально не предусматриваются никакие планы выхода за пределы нации. Тем не менее, как мы это рассмотрим, американская система, несмотря на подчинение Европы, спонтанно страдает от той же болезни, что и последняя: исчезновения национальной культуры, разделяемой массой и правящими классами. Поэтапный распад культуры WASP – белых англосаксонских протестантов – с 1960-х годов привел к созданию империи, лишенной центра и проекта, в основном военной организации, управляемой не-культурной группой (в антропологическом смысле), у которой в качестве основных ценностей остались только властность и насилие. Эту группу обычно обозначают термином «неоконы». Она довольно узкая, но относится к атомизированному, страдающему аномией высшему классу; она обладает способностью приносить геополитический и исторический вред.

Общественное развитие в западных странах привело к сложному отношению элит к современной действительности. Но нельзя ограничиваться классификацией «постнациональных» поступков как безумных или непонятных; у этих явлений есть логика. Это другой мир, новое ментальное пространство, которое нам нужно будет определить, изучить, понять.

Давайте вернемся к Миршаймеру и его видео от 3 марта 2022 года. Он предсказал неизбежную победу россиян, потому что для них украинский вопрос – экзистенциальный, в то время как для

Соединенных Штатов он таковым не является. Но если отвергнуть идею о том, что Соединенные Штаты являются национальным государством, и согласиться с тем, что американская система стала чем-то совершенно другим; что уровень жизни американцев зависит от импорта, который больше не покрывается экспортом; что у Америки уже нет национального правящего класса в классическом понимании; что у нее больше нет даже четко определенной центральной культуры, но что в ней сохраняется гигантская государственная и военная машина, возможны другие исходы, нежели простой откат национального государства, которое после вывода войск из Вьетнама, Ирака и Афганистана допустило бы очередное косвенное поражение на Украине, в лице украинского народа.

Следует ли рассматривать Соединенные Штаты не как национальное государство, а как имперское? Многие так и делают. Сами россияне себе в этом не отказывают. То, что они называют «коллективным Западом», в рамках которого европейцы являются всего лишь вассалами, представляет собой своего рода плюралистическую имперскую систему. Но использование концепции империи требует соблюдения определенных критериев: доминирующий центр и доминируемая периферия. Предполагается, что этот центр обладает общей культурой элит, а также определенной интеллектуальной жизнью. Мы увидим, что этого больше нет в Соединенных Штатах.

В таком случае, государство – доминат? Провести параллель между Соединенными Штатами и Древним Римом дело привлекательное. Попробовав свои силы в книге «После империи», я тогда отметил, что Рим, став хозяином всего средиземноморского бассейна и осуществив там своего рода первую глобализацию, также ликвидировал собственный средний класс [4] . Массовый приток в Италию пшеницы, промышленных товаров и рабов уничтожил там крестьянство и ремесленичество, как в свое время американский рабочий класс пал в результате притока китайских товаров. В обоих случаях, если немного утрировать, мы можем сказать, что возникло общество, поляризованное между экономически бесполезным плебсом и хищной плутократией. Путь к долгому упадку теперь был установлен и, несмотря на некоторые всплески, неизбежен.

4

Emmanuel Todd, Apres l’empire. Essai sur la decomposition du systeme americain, Gallimard, 2002; voir reed. Folio actuel, avec une postface inedite de l’auteur, 2004, p. 94–95.

Однако перечисления «доминат» мало из-за возникновения многих современных элементов: существования Интернета, темпов развития (несравненных) и присутствия вокруг Соединенных Штатов таких гигантских наций, как Россия и Китай (Римская империя не имела подобных соседей; если не считать далекой Персии, она была, так сказать, одна в своем мире). Наконец принципиальное отличие: в «доминате» утвердилось христианство. Однако одной из существенных характеристик нашего времени является полное исчезновение христианского субстрата, важнейшего исторического явления, которое как раз и объясняет разложение правящих классов Америки. Мы к этому обязательно вернемся: протестантизм, который в известной степени был двигателем экономической силы Запада, мертв. Явление столь же масштабное, сколь и значительное. Мы увидим, что оно является одним из ключевых факторов, вызвавших нынешние глобальные потрясения.

Возвращаясь к нашей попытке классификации, у меня возникло искушение говорить о Соединенных Штатах и зависимых от них территориях как о постимперском государстве. Хотя Америка сохраняет военную мощь империи, в ее основе отсутствует культура, несущая интеллект, и именно поэтому она предпринимает необдуманные и противоречивые действия, такие как постоянная дипломатическая и военная экспансия в фазе массового сокращения своей промышленной базы, зная, что «современная война без промышленности» – это оксюморон.

Я наблюдаю за развитием Соединенных Штатов с 2002 года (года публикации «После империи»). Тогда я надеялся, что они вернутся к форме гигантского национального государства, каким были в своей позитивной имперской фазе 1945–1990-х годов, лицом к лицу с СССР. Сегодня, констатируя смерть протестантизма, я должен признать, что это оживление невозможно. По сути, подтверждая тем самым довольно общий исторический феномен: необратимость большинства фундаментальных процессов. Этот принцип применим здесь к нескольким важным областям: к цепочке «этап национальный, затем имперский, наконец постимперский»; к религиозному увяданию, которое привело к исчезновению социальной морали и принадлежности к обществу; к процессу центробежной географической экспансии в сочетании с распадом самого сердца системы. Характерной чертой этого процесса является рост смертности в США, особенно во внутренних республиканских, или трампистских Штатах, в то самое время, когда сотни миллиардов долларов текут в Киев.