Порочная трилогия
Шрифт:
Я перевожу взгляд с гигантского бриллианта на ее лицо, лишенное макияжа. И тут до меня доходит.
– Вы Тана Вайнз.
Тана Вайнз была признана певицей года лет десять назад, а ее муж по меньшей мере раз пять за это время признавался лучшим исполнителем года. Они были легендами. По-настоящему влиятельной парой.
Она протягивает руку, и я машинально пожимаю ее.
– Да, это я, – говорит она. – Рада познакомиться с вами, Холли Викс.
После двух выпитых бутылок вина мы с Таной лежим в шезлонгах на краю ее крытого бассейна. За запертыми дверями, в присутствии
– Еще шесть месяцев? Это чертовски долгий срок, чтобы мириться со всем дерьмом Джесси. Не говоря уже о том, что тебе нельзя все это время ни с кем спать. Бог мой, малышка. Разве ты не страдаешь по какому-нибудь члену? – спрашивает Тана.
Я смущенно хихикаю.
– М-мм, я была слишком занята тем, чтобы освоиться в профессии, полагаю.
– Вот дерьмо. Я бы до смерти тосковала по члену.
Я качаю головой.
– Я не хочу делать ничего такого, что испортило бы мои отношения со студией. Я подозреваю, что если бы оказалась на первой полосе таблоида, как Джесси, согласно двойным стандартам меня выкинули бы за порог так быстро, что я бы ойкнуть не успела.
Тана перекатывается набок и смотрит на меня.
– Вероятно, ты права, но это несправедливо. Они прикрывают его задницу лишь потому, что у него целая полка наград пятилетней давности и они вложили в него большие деньги. Ты идеально подходишь, чтобы спасти его имидж. Но ты права – если ты оступишься, тебя можно будет заменить кем-то еще.
Я и до этого считала Тану местным божеством, но в настоящий момент я, должна сказать, просто околдована ею. Она говорит все как есть, и это очень приятно, учитывая, что в этом мире все говорят одно, а думают совсем другое.
– А кого нельзя заменить?
В этот момент появляется Мик Вайнз, живая легенда, и его глубокий голос эхом разносится по помещению. Он поднимает пустую бутылку со столика, стоящего между нашими шезлонгами. – Черт, Тана. Я уже полчаса разыскиваю тебя.
– Джемма знает, где я.
Джемма, как я уже знала, была няней у Таны и Мика, и она постоянно жила с ними.
Тана садится в шезлонге, Мик ставит бутылку на столик и нагибается, чтобы поцеловать ее в губы.
– Вот так. Мне этого не хватало, моя сладкая.
Я отворачиваюсь, когда Тана обнимает Мика за шею и, притянув его к себе, прижимается губами к его губам, уже далеко не так невинно. Ее, похоже, не беспокоит, что я присутствую при этом интимном моменте. И этот момент заставляет меня еще сильнее захотеть выбраться из той западни, в которую я угодила.
Не то чтобы мне хочется того же, что есть у них, потому что мне пока всего этого не нужно. Я не собираюсь в ближайшие пять или даже десять лет вступать в долгосрочные отношения. Я слишком молода, и я сосредоточена на своей карьере, как это и должно быть, когда стоишь на пороге воплощения мечты, которая жила в твоем сердце еще с десятилетнего возраста.
Но даже на этом пороге я все еще только кукла в руках студии, дергающей за ниточки. И по прошествии шести месяцев я уже устаю
Мик выпрямляется и только тут замечает меня.
– Кто наша гостья, детка?
То, что он не узнает меня, гораздо менее удивительно, чем то, что Тана узнала меня. Честно говоря, я все еще никто в этой индустрии. Я из кожи вон лезу, чтобы сделать себе имя, и у меня есть поклонники, но для личности такого масштаба, как Мик Вайнз, я всегда буду никем.
Я улыбаюсь и протягиваю ему руку.
– Холли Викс.
Он пожимает мою руку, слегка прищурившись.
– Я слышал ваше имя. Почему я слышал ваше имя?
Я потрясена одним лишь намеком на то, что он знает меня.
У меня в животе начинают порхать бабочки, и тут вмешивается Тана, чтобы спасти меня от объяснений, готовых сорваться с моих губ.
– Я подцепила Холли в очереди, когда мы обсуждали, каково это – попасть на первую страницу бульварной газетенки.
Мик еще сильнее прищуривается, а потом в его глазах зарождается понимание.
– Викс. Ты та самая горячая штучка, которая сейчас всюду появляется с Джесси Хьюзом.
Я съеживаюсь от этого описания, потому что хочу совсем другой известности.
Но вот что происходит, когда заключаешь сделку с дьяволом.
Тана хлопает его рукой по бедру.
– И она выступает с Бун Трэшер, потому что после Керри и Миранды она самый талантливый новичок, появившийся на сцене.
Ее слова меня поражают, и бабочки в моем животе преисполняются гордости.
Мик начинает покачиваться на каблуках черных кожаных ботинок.
– Я еще не слышал, как она поет, но я точно видел ее фотографию.
Я морщусь, словно меня облили холодной водой.
– В этом-то вся и проблема. Студия загнала ее в угол, и они заставили ее подписать контракт с учетом этой ситуации с Джесси. Она не может разорвать его, – поясняет Тана.
Мик изучающе смотрит на меня.
– С кем у тебя контракт, малышка?
– «Хоумгроун». Они подписали со мной контракт после того, как я победила в конкурсе «Мечты кантри».
– А-а-а. – Мик пару раз кивает. – Теперь я знаю, откуда мне известно твое имя. И тебя, вероятно, заставили заключить сделку с дьяволом, пообещав контракт на миллион долларов.
Это даже не вопрос. Мик знает правила этой игры.
– У меня был выбор: подписать контракт на их условиях или вернуться в Кентукки и продолжить работать в кегельбане, забыв о карьере. По крайней мере, я смогла перебраться в Нэшвилл.
Мик поднимает руку.
– Тебе незачем оправдываться. Я не сужу тебя. Мы все выбираем тот путь, который помогает нам достичь цели. Но это означает, что приходится мириться с последствиями. Как долго тебе еще терпеть этого дерьмового Джесси? Полагаю, тебе приходится все глотать и улыбаться, держа его под руку, чтобы спасти его имидж и получить хорошие статьи. Кроме того, мы все знаем, что уже несколько лет его репутация катится под гору.