Порочные Фейри

Валенти Сюзанна

Все они бросились к нему, и я нахмурилась, когда его поглотил рой Минди.

— Держите эту девушку подальше от меня, — приказал он, его глаза на мгновение встретились с моими, прежде чем его спрятала толпа.

— Какого черта? — потребовала я, когда все Минди повернулись и уставились на меня, преграждая мне путь и выкидывая магию в руках, готовясь удержать меня, если я попытаюсь обойти их. — Леон! — крикнула я. — Ты серьезно делаешь это со мной?

Он не ответил, но я увидела, как он устремился прочь сквозь толпу Минди, срывая

с себя футболку Питбола и бросая ее в грязь на ходу.

— Леон! — снова закричала я. Я знала, что он меня слышит, но он просто продолжал идти.

Данте повернулся на звук моего голоса, вырвавшись из объятий членов своей семьи, чтобы встать рядом со мной.

— Значит, у него началась полная истерика Льва, — сказал он, его челюсть сжалась.

— Он сказал мне, что мечтает о том, чтобы он никогда не встречал меня.

Данте сердито зарычал. — Я заставлю его съесть свои слова, а потом заставлю извиниться, — поклялся он. — Nessuno fa male al mio amore (п.п. Никто не станет обижать мою любовь).

— Кто обидел твою любовь? — прервал нас голос, и я повернулась, чтобы увидеть ухмыляющуюся девушку. Я смутно помнила ее по вечеринке в честь дня рождения Данте, но там было так много Оскуров, что я не могла вспомнить, была ли она сестрой или кузиной. У нее были длинные черные волосы, она была одета в футболку Академии Авроры по питболу, которую она сделала в виде топа, так что имя Данте Оскура было видно там, где она нарисовала его на своем животе. — И, что более важно, кто твоя любовь?

— Ради звезд, Роза, ты такая любопытная, — пробормотал Данте, бросив на меня извиняющийся взгляд.

— Ну, если ты не хочешь мне ничего рассказывать, тогда я должна узнать это сама. Я думала, что ты та девушка, из-за которой мой кузен так мучается, но он пытался отмазаться от меня, сказав, что ты с Леоном, — сказала она, ухмыляясь так, будто только что поймала его.

Данте прочистил горло и провел ладонью по лицу, словно смущаясь, и мне удалось наполовину улыбнуться.

— Я Элис.

— Розали Оскура, любимая кузина Данте, — гордо ответила она, схватив мою руку удивительно крепко для четырнадцатилетней девушки.

— Что ты имеешь в виду под словом «мучается»? — спросила я, радуясь тому, что отвлеклась от своих проблем с Леоном.

— О, ты знаешь, он приходит домой и садится у окна, смотрит на луну и хлопает ресницами, — сказала она. — А во сне он все время бормочет «аmore mio» и морщит губы, как будто мечтает поцеловать тебя, — она начала изображать рыбьи губы с очень громкими звуками сосания и поцелуев, и я фыркнула от смеха, когда Данте попытался накинуться на нее.

— Ti appender`o dal tetto per le caviglie! (п.п. Я подвешу тебя на крыше за лодыжки) — сказал он в шутку, пытаясь схватить ее.

— Сначала ты должен поймать меня, Dolce Drago, — насмехалась Розали, прыгая за меня и используя как щит.

— Она

права, Данте, — сказала я, смеясь, когда он попытался обхватить меня руками и схватить ее. — Ты издаешь странные звуки поцелуев во сне.

Розали разразилась смехом, и Данте присоединился к ней, отказавшись от попытки поймать ее.

— Возможно, ему просто снюсь я, — голос Роари присоединился к нашему разговору, и я повернулась, чтобы посмотреть на него, когда он широко улыбнулся Данте. Его грива темных волос была наполовину стянута в узел, а на нем была черная кожаная куртка, которая обтягивала его мускулистую фигуру.

Данте широко улыбнулся, увидев его, и обнял, измазав одежду грязью своим грязным комплектом. Роари рассмеялся, отпустил его и с помощью магии воды очистил куртку.

— Рад снова видеть тебя, Элис, — сказал он легко, как будто в последний раз, когда мы виделись, он не застал меня за зарождающемся сексом втроем с Данте и его братом. Вообще-то, он даже никогда не упоминал о том, что гнался за мной по улице в форме Льва и угрожал оторвать мне голову за то, что я помогла Леону угнать его машину. — Ты простишь меня за то, что я не обнял тебя? Сегодня я предпочел бы сохранить все свое имущество.

Я ухмыльнулась ему, тихо поражаясь тому, что он может шутить над тем, что его явно разозлило в тот момент.

Розали странно замолчала, и когда я обернулась к ней, то увидела, что она смотрит на Роари с румянцем на щеках, нервно пожевывая нижнюю губу.

Данте проследил за моим взглядом до своей кузины и злобно усмехнулся, взяв ее под руку. — Забавно, но маленькая Роза как раз говорила о тебе, mio amico, — сказал он Роари, пока Розали пыталась вырваться из-под его руки.

— Я не говорила, — запротестовала она, отпихивая его, когда пыталась вырваться, и ее румянец стал еще глубже.

— Разумеется, да, — сказал Данте. — Ты говорила о том, как ты по нему сохнешь.

Роари рассмеялся, бросив презрительный взгляд на Розали. — Не волнуйся, мелкая, все девушки мучаются из-за меня. Это просто моя Харизма.

— Я не мучаюсь из-за тебя! — зашипела Розали, став цвета свеклы.

— Да, Рори, не все девушки втягиваются в твою Харизму, только слабые. И я не думаю, что Розали относится к слабовольным, — заметила я, пытаясь прийти на помощь Розали, когда ее кузен поставил ее в неловкое положение.

Однако Данте, казалось, был вполне доволен тем, что продолжает ее смущать. — Я тоже не думаю, что дело в твоей Харизме, mio amico, — сказал он. — Я думаю, она просто одержима тобой. Однажды я нашел этот маленький дневник в ее комнате, и он был полон…

Розали зарычала от ярости и изо всех сил ударила Данте по почкам. Он взвыл от боли и отпустил ее, пока она ругалась на него.

— Per me sei morto, Dante! Ti odio! — прорычала она, повернулась и убежала от нас так быстро, как только могла.