Порочные круги постсоветской России т.1
Шрифт:
Знание и здравый смысл говорят, что само это представление о задачах науки ложно. Причем здесь «мировой уровень»? Посредственная и даже невзрачная лаборатория, обеспечивающая хотя бы на минимальном уровне какую-то жизненно необходимую для безопасности страны сферу деятельности (как, например, Гидрометеослужба), гораздо важнее престижной и даже блестящей лаборатории, не связанной непосредственно с критическими потребностями страны. Пожертвовать посредственными лабораториями, чтобы за счет их ресурсов укрепить перспективные, в ряде случаев равноценно вредительству (особенно в условиях кризиса). До настоящего времени эта установка не пересмотрена. 116
116
В 2009
Свертывание «посредственных» исследований во многих случаях оказывает на все научное сообщество разрушительный психологический эффект, усугубляющий кризис. Особенно это касается прекращения недорогих, но регулярных работ, необходимых для поддержания больших национальных ценностей, создаваемых наукой. Многие такие работы продолжаются в течение десятков или даже свыше сотни лет, и их пресечение приводит к значительному обесцениванию всего прошлого труда и созданию огромных трудностей в будущем. Таковы, например, работы по поддержанию коллекций (семян, микроорганизмов и т. п.), архивов и библиотек. Таковы и некоторые виды экспедиционных работ и наблюдений, например проведение регулярных гидрологических наблюдений (разрезов). 117
117
В 1990-е гг. были, например, прекращены гидрологические разрезы на Черном море, начатые еще в XIX в. и проводившиеся во время Великой Отечественной войны даже при непосредственной опасности бомбежек и обстрелов гидрологических судов.
На первом этапе реформы науки изложенные ранее принципы не были полностью реализованы. Произошло лишь съеживание и деградация научного потенциала. Иностранные инвестиции в сферу НИОКР в России привлечь не удалось. В 1995 г. 99,99% всей собственности на основные средства НИОКР составляла российская собственность. Кроме того, в сферу НИОКР не удалось привлечь существенных инвестиций и отечественного капитала.
После 2000 г. произошло укрупнение капитала, возникли корпорации с участием государства, доля бизнеса в НИОКР увеличилась, хотя принципиально положение не изменилось. В 2010 г. доля организаций, выполняющих исследования и разработки и принадлежащих государственному сектору, составила 72,1%, численность работников, выполняющих исследования и разработки — 76,1% от общего числа, доля государства в основных фондах науки — 85,2%. Внутренние затраты на НИОКР — 72,6%. Это при том, что в государственном секторе занято 30% работников, а доля в основных фондах — 20%. Среднегодовая стоимость основных средств в расчете на одного работника, выполняющего научные исследования и разработки (фондовооруженность), в организациях государственного сектора вдвое больше, чем частном. 118
118
Надо отметить, что приводимые в разных источниках абсолютные величины существенно различаются.
Иначе, нежели ожидалось, пошел и процесс самоорганизации в науке. Предполагалось, что при экономических трудностях возникнет стихийно действующий механизм конкуренции и наука сбросит «кадровый балласт». Это по расчетам правительства должно было бы привести к
Не произошло и структурной перестройки, к которой должна была побудить конкуренция. Произошло сокращение потенциала практически всех ведущихся в стране научных направлений и «спорообразование» организаций и учреждений. Число организаций, ведущих научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, сократилось (4600 — в 1990 г., 4100 — в 1996 г., 3566 — в 2005 г., 3492 — в 2010 г.). Не наблюдалось и принципиального перераспределения ресурсов между научными направлениями и областями.
Какие же процессы в научной системе запустила реформа? Советская наука была целостной системой, размещенной географически на всей территории СССР. Ее целостность обеспечивалась как в горизонтальном (дисциплинарном, тематическом), так и вертикальном (по типам деятельности) разрезах. Ликвидация Советского Союза кардинально нарушила эту целостность и оставила в республиках, в том числе и в России, ущербные, структурно неполные научные сообщества. Дело было не просто в неизбежном снижении эффективности научной системы, при таком расчленении в ней возник социальный кризис. Поскольку в каждой исследовательской области коллективным субъектом деятельности является сообщество, а не конгломерат индивидов, ученые при разделении их сообществ, в принципе, потеряли возможность нормальной профессиональной работы, до тех пор пока не интегрировались в какую-то иную целостную систему (мировую или ту, которая сложится из осколков прежней). Это совершенно новая, трудная проблема, и никаких предпосылок для ее быстрого решения нет.
Целостность нарушилась и в вертикальном разрезе. Министерства были ликвидированы, и, тем самым, ликвидированы условия существования отраслевой науки, которая составляла 70% процентов «кадрового тела» всей системы.
В СССР отраслевая наука была плотно встроена в систему государства как распорядителя большей части производительных сил. Пока государство было стабильным, целостная по сути своей наука, административно разделенная по отраслям, также составляла единый организм (хотя были болезненные явления, порожденные бюрократизацией ведомств). При разгосударствлении производства отраслевые министерства исчезли, и неожиданно НИИ и КБ оказались в вакууме: исчез тот социальный субъект, через которого общество снабжало их минимумом средств. Прекращение или резкое сокращение финансирования в течение полугода означает просто смерть научного учреждения (хотя оболочка может сохранять видимость жизни еще долго).
Речь идет не только об отраслевой науке, которая, впрочем, составляла наиболее массивную часть системы советской науки. Министерства как государственные организации, ответственные за конкретные отрасли производства или услуг, вкладывали крупные средства и в академические исследования, и в науку высшей школы. Многие «бюджетные» институты АН СССР в действительности давно уже на две трети финансировались министерствами, а питание вузовской науки на 90% зависело от хоздоговоров с отраслями. Масса проблемных лабораторий в вузах быстро исчезла, и в каждом случае речь шла о крупном потрясении. В России происходило невидимое обществу, прямо не объявленное уничтожение научной системы. Наука ликвидировалась мимоходом, как щепка, отлетевшая при рубке леса.
Причина была вовсе не в отсутствии средств для сохранения науки. Разрушенная Первой мировой войной и революцией Россия имела гораздо меньше средств, чем в 1990-е годы, для поддержки науки. Но в 1918-1919 гг. в разгар гражданской войны было открыто 33 крупных научных института, а в 1990-е гг. нередко научные суда вели лов рыбы, чтобы выплатить зарплату сотрудникам, закрывались научные издательства. В то же время создавались огромные состояния, города наполнялись роскошными импортными автомобилями. На этом фоне сведение дела к экономическим трудностям выглядит неубедительно.