Порочные наслаждения
Шрифт:
– Прошу прощения, но разве это и так не очевидно?
– Бренда ускорилась, от чего я ожидала воя полицейских сирен каждую секунду.
– Я думала, что ты умная. Ты хоть на минуту задумывалась о том, как все это плохо? О том, насколько легко вы двое можете внести раздор и растерзать эту группу на части?
Мои брови взлетели вверх, образуя цельную линию.
– Это все, о чем я думала с самого начала.
– Она бросила на меня косой взгляд, а потом снова вернула его на дорогу.
– Бренда, я на самом деле думала об этом. Да, я не глупая. Я знаю, что группы распадаются из-за расставаний.
–
– Взрыв ее хохота был резким.
– Не забегай вперед. Вы ребята даже не ... ты серьезно? У вас с Дрезом был перепих по пьяни, вот и все.
Поерзав на кресле, я сложила руки вместе. Нет. Это было что-то большее. Он целовал меня этим утром у всех на глазах. Он хотел чего-то большего, чем обычная интрижка.
Так же, как и я.
Мое задумчивое молчание затянулось, пока Бренда не сломалась первой. Ее тон был бесстрастным, и, наконец, я уловила какой-то намек на усталость.
– Прости. Все вышло не так. Позволь задать тебе вопрос. Зная то, как это могло бы взволновать фанатов, как это могла сделать людей еще более сумасшедшими, могла бы ты позволить мне скрыть все это?
Вопрос обжег все внутри меня. Я даже забыла о том, что не ела сегодня утром. Глядя в боковое зеркало, я потерла шею, где по-прежнему красовались яркие кровоподтеки, оставленные Дрезденом. Можно было это... нас...скрыть? Хотела ли я стереть все это?
Рука покинула мое горло.
– Я не буду притворяться, что ничего не произошло.
Звук, который издала Бренда, был смесью стона и фырканья.
– Думаю, что это не совсем правда. Он сказал что-то похожее, когда я сказала ему, что могла скрыть то, что вы оба натворили.
– Подожди...он? Дрезден?
– Моргнув, я наблюдала за тем, как она сворачивает с шоссе и двигается по извилистому дорожному съезду. Перед нами появилось большое белое здание магазина "Super Mart".
Проскользнув на парковочное место, Бренда вытащила две пары солнцезащитных очков из своей сумочки. Одни она предложила мне.
– Думаю, что вы оба пожалеете об этом. По крайней мере, вы оба в согласии с тем, что хотите получить. Это уже что-то. Надень их.
Темные очки скрыли мои синие глаза. Я была также благодарна тому, что они скрыли усталую после длинной ночи кожу.
– Дрезден на самом деле сказал, что не хочет скрывать наши отношения?
– От осознания этого сердце билось в районе моих ребер.
– Он сказал мне, что хочет, чтобы об этом знал весь мир.
– Она видела мою улыбку, и озабоченно нахмурилась.
– Я не собираюсь лгать. Я думаю, что все это между вами двумя плохо кончится.
– Покачав головой, она натянула пару очков. Ее голос был мягким, когда она вышла из машины, разговаривая больше с самой собой, чем со мной.
– Клянусь, эта группа не приносит мне ничего кроме проблем. Я никогда не должна была брать их.
Я не слушала. Я была занята размышлениями в своей голове, наслаждаясь тем, что Бренда сказала мне.
Дрезден Гэлифакс хотел, чтобы о нас было известно всему миру.
Мое сердце ускорилось, чтобы доказать, что оно может биться еще быстрее, сильнее и стремительнее, чем у могли другие существующие. Дрезден на самом деле хочет большего,
И я, которая уже чувствовала это, сейчас ощущала это еще ярче.
Я хотела, чтобы все знали о нас. В магазине, я поборола безумное желание подбежать к кассе и прокричать это прямо по громкой связи. Дрезден принадлежал мне, мне и только мне.
А я принадлежала только ему.
Большую часть времени за покупками прошла как в тумане. Бренда, прежде всего была организатором, и у нее был список. Мы наполнили нашу корзину до краев всякой всячиной начиная от кофе и хлопьев и заканчивая фруктами, которые требовал Портер. Казалось, что было так много всего, но если подумать о трех мужчинах, то может оказаться, что этого еще и мало.
Мы обе были в очках, и нас было только двое, Бренда была уверена, что никто нас не узнает. Я была совсем новичком в группе, она была менеджером. Без автобуса на парковке или охранников для безопасности, никто не бросил бы и взгляд в нашу сторону.
Знакомый голос из потрескивающего телевизора, висящего на стене, привлек мое внимание. Мне был известен этот смелый текст из песни, слишком хороший, чтобы проигнорировать его. На экране шли новости, канал проигрывал отрывки из турне Four and a Half Headstones. Моей первоначальной реакцией было смущенное ликование. Передачу переключили, теперь показывали полицию на другой сцене. Я остановилась, чтобы посмотреть.
Там, с разбитой губой и совершенно изможденный, был человек, о существовании которого я умудрилась забыть.
Джонни Мьюз.
Его уводили в наручниках, когда он кричал, было видно, что его зубы окрашены кровью. Я никогда не видела его в таком беспорядке... таким сломленным. Отрезок времени между тем, как его выгнали из группы и настоящим моментом, такой короткий миг для меня, и превратил жизнь бывшего гитариста в руины.
Он посмотрел прямо в камеру. Это была секундная пауза, совершенно случайная, прежде чем его затащили в автомобиль. В тот момент его зеленые глаза были так похожи на глаза Дрездена, когда он брал меня в охапку. Этот взгляд царапнул по мне, прошелся по моим жилам и бросил в дрожь.
– Лола?
– Бренда стояла рядом со мной, очки скрывали выражение ее лица. Мне не было нужды отвечать, она видела телевизор. Даже сквозь затуманенное сознание я чувствовала беспокойство, исходившее от нее.
– О, сукин ты ... он заполучил себе таким образом эфирное время?
– Телефон оказался в ее руке, длинные ногти стучали по кнопкам.
Мои пальцы заболели, когда я сжала их вместе. Что-то из увиденного, что было связано с Джонни, его погружением в разрушение, пугало меня. Это то, что случилось с ним с того момента, как Дрезден выгнал его прочь. Он в новостях из-за неприятностей, не из-за похвалы и славы. Я сглотнула, потому что мое горло стало как наждачная бумага. Я была его заменой. Ему известно об этом, он видел меня на сцене? Я думала, что он должен был. Я знала, что он видел меня играющей с его людьми, которые были его друзьями несколько дней назад.