Порода героев
Шрифт:
Мужество воина, пожертвовавшего собой ради спасения вождя, вывело Эллин из оцепенения. Она нырнула вперед, подхватила с земли меч и, перекатившись, встала на ноги над телом, отброшенным чудовищем. Обмотанная кожей рукоять казалась слишком мягкой, но уравновешен клинок был отлично. Девушка встала плечом к плечу с оставшимся в живых стражником. Теперь они защищали и поддерживали друг друга. После первого выпада Эллин едва не потеряла меч. Клинок задрожал в руке, словно она нанесла удар по стальному столбу.
Они атаковали одновременно, тесня чудовище от раненого родича. Вблизи Эллин ощутила исходящую от огромного монстра вонь смазки – отвратительную – и влекущую.
Дракон
Солдат бросился вперед, и Эллин последовала за ним. Зверь проворно развернулся. Вслед за взмахом когтя, распоровшего лицо и горло стражника, мгновенно последовал удар хвоста, захлестнувшего обе ноги. Уловив долю секунды, когда враг отвернулся от нее, Эллин нырнула под огромную лапу и успела перерубить провод, тянувшийся из глазницы к основанию черепа. Она вложила в этот удар всю силу, и проволока распалась надвое, а ее концы завернулись спиралью. Скрежещущий вопль дракона едва не оглушил девушку. Она упала – но тут же откатилась в сторону.
Горячий ветер взъерошил волосы. Длинный хвост с гребнем острых шипов прошелся над самой головой. Она пыталась вжаться в камень мостовой. К счастью, чудовище больше не могло видеть ее. Бешено захлопали кожистые крылья: ослепленный дракон улетал прочь. Во двор уже вбегали новые стражники с обнаженными мечами в руках.
Эллин подползла к Пурсену. Дыхание вырывалось из ее груди короткими хриплыми толчками. Казалось, она прошла какое-то испытание, хотя, попытавшись задержаться на этой мысли, девушка только запуталась и отбросила ее, занявшись предводителем клана. Приподнявшись, чтобы посмотреть, жив ли он, Эллин натолкнулась на настороженный взгляд широко открытых глаз. Щека Пурсена была рассечена до кости рядом параллельных порезов. Мужчина осторожно кивнул, приветствуя ее:
– Спасибо, Эллин Капасхен.
Она кивнула в ответ, еще не доверяя своему голосу, потом отстегнула его перевязь и опоясалась сама. Теперь, чувствуя на бедре успокоительную тяжесть меча, она снова повернулась к солдатам, которые накладывали тугие повязки на открытые раны вождя.
– Там еще такие же твари, – просто сказала девушка, не сомневаясь в своей правоте. – Я возьму отряд.
Эллин чувствовала, что ее ожидают новые испытания.
Пурсен помолчал, морщась, пока его ногу перетягивали жгутом, потом взглянул в небо, где скрылась тварь, отнявшая жизни пятерых Капасхенов, и кивнул, отвечая каким-то своим мыслям.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Бери.
Городок Девас раскинулся на берегу реки. Лучи закатного солнца выкрасили белый камень розовым. Вокруг, сколько хватало глаз, тянулись убранные поля. Только что закончился сбор урожая. Редкие забытые колосья покачивались под легким ветерком, тянувшимся с западных равнин. От стройных колонн, возносившихся по обеим сторонам главных городских ворот, на каменный плац падали длинные тени. Тени эти оканчивались крылатыми силуэтами: часовые с верхних площадок внимательно осматривали округу.
Воины Деваса собрались на плацу для вечерних учений. Лучники прикололи к снопам соломы бумажные мишени. Они отрабатывали дальний выстрел, когда стрелы густым дождем падают, словно с самого неба. Гвардейцы, вооруженные мечами и алебардами, сплетались в изящном и смертоносном танце. Поодаль вскормленные на травянистых равнинах эпоны с грохотом несли в атаку копьеносцев.
Лианьи взглянула в небо и подумала, что света хватит еще на полчаса занятий. Она пронзительно свистнула, подняла руку над головой и знаком приказала лучникам, которым для сбора стрел требовалось больше времени, прекратить стрельбу. Те разбрелись по плацу, подбирая стрелы с земли и выдергивая их из соломы. Лианьи обернулась на своего ученика и нахмурилась, увидев, что тот стоит, опершись на меч, воткнутый в землю.
– Эта команда не для тебя, Изаррк. Повторить. Еще раз.
Юный Изаррк даже не потрудился принять стойку «смирно», однако все же затупленное острие вытер о штанину.
– Прошу прощения, Маршал. Больше не повторится.
Он скорчил рожу Карну, изображая искреннее раскаяние. Лианьи тесней сдвинула брови. Юноша снова встал в позицию, и она пристально следила за каждым его движением, дожидаясь ошибки. Изаррк напрягся, его стройное мускулистое тело словно затвердело. Он неохотно кивнул двум молодым гвардейцам, отрабатывавшим с ним удары: «Готов».
Противники атаковали с двух сторон быстрыми скользящими ударами. Изаррк направил один клинок в другой, испортив выпад обоим, удержал ответный удар и отскочил назад, уходя от мгновенного укола. Все трое закружились в схватке. Гвардейцы ни разу не дали юноше довести прием до конца, а тот не позволял им разделиться и атаковать с флангов.
– Как он? – низкий голос Карна напомнил Лианьи дальние раскаты летнего грома. – Кажется, неплохо?
Маршал вытянула из-за пояса тряпку, утерла с лица пот. На губах остался соленый налет.
– Пристойно.
Ученик-доминарианец – большая редкость. Она бы и Изаррка не взяла, если бы не просьба Карна. Лианьи никогда не забывала, что Урза Мироходец вывел ее соплеменников – и ее саму, между прочим, – из умирающего мира Серры. Там был и Карн. Лианьи считала себя в долгу у всех, кто рискнул жизнью, чтобы спасти их от нашествия фирексийцев.
Однажды она попыталась объяснить это серебряному человеку – и обнаружила, что он знает о том времени ровно столько, сколько прочитал в кратких исторических заметках, которые составлял для него Урза каждые десять лет. По правде сказать, Карн, каждые двадцать-тридцать лет объявлявшийся в Девасе, всякий раз вел себя так, словно был здесь впервые. Он просто приходил с новым учеником, и – пожалуйста, не согласятся ли серранцы обучать его военному делу? До сих пор это всегда бывали юноши и девушки знатного происхождения. Лианьи помнила, как горько было ей узнать, что память Карна урезана до двух десятилетий. В мире смертных людей серранцы, пережившие всех, кто окружал их, чувствовали себя невыносимо одинокими. Первое поколение беженцев старилось – но медленно. Человеческая жизнь для них была искрой на ветру.
И вот Карн – бессмертный, как и серранцы, – до бесконечности, снова и снова, проживает короткую, двадцатилетнюю жизнь. Одно время он служил мостом между Девасом и кланом Капасхен. На него всегда можно было положиться, если требовалось умерить подозрительность местных владетелей – по крайней мере Капасхенов. Потом какие-то дела заставили Карна покинуть эти места, а когда он вернулся, все началось сначала. Но для Лианьи не имело значения, помнит ли он о долге серранцев. Она помнила.
– Нет! – выкрикнула она, когда Изаррк, отбив удар одного противника, открылся перед другим. – Нет, Изаррк, не отбивай в сторону! Отражай встречным ударом! Встречным! Заставь противника обороняться – и ты тут же готов защищаться от второго. Повтори!