Порок
Шрифт:
Поцелуй длился долго, он плавно перешел в безудержный секс тут же на кухне, на столе. Она не сняла халата, он играл роль фетиша, скрывающего интимные части, делая их загадочно притягательными. В этот раз все прошло намного дольше и качество не пострадало. Мужчину всегда возбуждает противоречие, для всех остальных Гузель Фаритовна – эталон женственности, преданной жены, пример недоступности, но только для одного мужчины – Евгения – она блудница. Он тот счастливчик, на которого обрушивается вся скрытая похотливость, вся избыточная энергетика неприступной Гузель Фаритовны.
Когда все закончилось, Евгений спросил:
– Надеюсь,
– Сука ты! – вскрикнула Гузель Фаритовна в ответ. Но в ее голосе отсутствовала злость. Дело было сделано.
Только покинув квартиру Гузель Фаритовны, Евгений вспомнил вчерашнюю встречу с Татьяной. Удивительно, неужто – вылечился? Да, была какая-то легкость, исчез груз печали, тянувший его вниз и медленно разрушающий его жизнь. Но незначительную, щемящую боль от вчерашней сцены он все же в груди почувствовал.
Историю болезни покойной Веры Давидовны Рубинштейн Гузель Фаритовна пронесла ему через проходную больницы в этот же день. Он поджидал ее в машине неподалеку от ворот клиники.
Причиной смерти, как и говорил Агер Агишевич, был инфаркт миокарда. Вскрытие производилось в морге. Диагноз, с которым она попала в лечебницу для психических больных, звучал как параноидальная шизофрения. На момент смерти возраст Веры Давидовны достиг сорока лет. Первый раз ее поместили в клинику в декабре 1990 года, затем она проходила интенсивную терапию в течение двух месяцев в 1991 году, в последний раз она провела в лечебнице для душевнобольных шесть месяцев и в сентябре 1992 года неожиданно там скончалась.
Евгений тут же поинтересовался, может ли быть связь между шизофренией и инфарктом у столь молодой женщины. Гузель Фаритовна дала твердый ответ:
– Да, может, учитывая, что шизофренические процессы часто сопряжены с нервными срывами в периоды обострения, а сердце тот орган, которому приходится отвечать за поражение других органов, – научно и одновременно доходчиво объяснила она, ерзая на переднем сиденье автомобиля. Гузель Фаритовна нервничала.
Евгений выписал для себя инициалы врача, некого Колкина, лечившего покойную.
– Ты знаешь его? – спросил Евгений, передавая историю болезни в руки Гузель Фаритовны.
– Он возглавляет наркологическое отделение! – сказала она, покидая автомобиль Евгения и махнув ему рукой.
Глава двадцать восьмая
Евгений, пронзенный волнительной дрожью ожидания, ждал звонка от Жанны. Время подходило к восьми вечера. Сидя в машине, он развернул ноутбук и по поисковой системе персональных данных пробил адрес Колкина Александра Сергеевича: вышло три человека с таким именем. Но только один из них работал в психлечебнице и проживал в загородном поселке. Евгений поразмыслил, стоило ли наугад и без предупреждения беспокоить врача. Будет ли он разговаривать о Рубинштейн, учитывая, что у Евгения нет законных оснований принуждать его к беседе и проверять сомнения почти двадцатилетней давности сестры Веры Давидовны, что ее близкую родственницу преднамеренно убили. И дело не в том, что ему не хотелось впустую проделывать путь за город, а в том,
Да и что может сказать этот врач, если даже вызвать его по всей форме на допрос? Он никогда не сознается в своей халатности или, что еще хуже, в своих действиях по преднамеренному убийству. Поездка однозначно будет холостой… но вот что стоило бы предпринять, так это покопаться в архивах, узнать итоги доследственной проверки по заявлению сестры покойной – Аллы Давидовны. А еще лучше – просто съездить к ней домой или на работу. Можно взять и сейчас потревожить, если вдруг она живет неподалеку. Впустую терять время Евгений не любил, да и в процессе работы любое ожидание переносится легче и спокойней. По информационной базе данных на запрос «Рубинштейн Алла Давидовна» вышел только один адресат. Она жила в центре. Немного подумав, он поехал по данному адресу.
Заехав во двор дома, он не смог найти места для парковки, в итоге ему пришлось одним боком заехать на тротуар, что вызвало негодование одной пожилой женщины.
– Молодой человек, вы куда заехали своим драндулетом?! – закричала женщина, окутанная в белую шаль, поверх которой была надета норковая шапка. Солидности женщине добавляла добротная шуба из той же норки.
– Я уберу через пять минут, я ненадолго, – упрашивающим голосом ответил Евгений, демонстрируя миролюбивость.
Женщина была непреклонна и стояла на своем:
– Убирайте незамедлительно, здесь таких, как вы, тысячи! И каждый норовит поставить машину! Так что, молодой человек, прошу вас подчиниться, – она посмотрела на него надменно.
Он готов был сдаться и уже пошел к машине. Зазвонил телефон, это была Жанна, быстро определившись с нею о месте встречи – в том же ресторане, где они поужинали впервые – Евгений, воодушевленный звонком, решил проигнорировать воинственную женщину и решительно подошел к домофону у двери подъезда. Удостоверившись по вывеске над дверью, что квартира именно в этом подъезде, он набрал ее номер на домофоне.
– Что вам нужно? – спросила неугомонная женщина.
«Достала!» – подумал Евгений и обернулся к ней.
– Молодой человек, я хочу получить от вас ответ! – не сдавалась она. – Вы позвонили в мою квартиру, что вам нужно?
Евгений удивленно посмотрел на строптивую женщину и, опомнившись, спросил у нее:
– Алла Давидовна?
– Да, она самая, – недовольным тоном ответила она.
Он развернул перед ее глазами удостоверение, она внимательно прочитала, а потом с усмешкой на лице сказала:
– Сразу видно, что мент, вас всех издалека видно, все такие беспардонные.
– Я не мент, а сотрудник Следственного комитета, – второй раз за день провел он ликбез.
– Какого там комитета?
– Следственного!
– Я о таком и не слышала, знаю милицию…
– Полицию! – подправил ее Евгений.
– Ну, прокуратуру знаю, а вас – нет, не знаю.
У них завязался диалог, в котором Евгений вкратце рассказал о реформе в правоохранительной системе, в итоге пожилая женщина сменила тон на более милостивый. Когда Евгений перешел конкретно к делу и стал расспрашивать о сестре, о поданном заявлении по подозрению убийства, она недоверчиво брякнула: